Смерш. Дети айсзаргов - стр. 5

Я засел в военкомате, и через неделю представил список из десяти ветеранов войны, подходивших под требования к награждаемым медалями за участие в войне. Это были заслуженные люди, достойные награждения, в том числе и проверяемый нами Курашвили.

Я подготовил требования по проверке этих лиц в структуру УКГБ по Приморскому краю, Бошук их подписал, и мы спецпочтой отправили их в Хабаровск для отправки во Владивосток. По нашим законам, на проверку отводится десять дней, и мы стали ждать результатов проверки.

Бошук уехал в Хабаровск, а для меня настали будни, заполненные и другими делами – наблюдение за проверяемым, сбор данных об образе жизни, связях, привычках, местах посещения и проведения досуга. В оперативной работе важно все – когда ты знаешь привычки проверяемого, его образ жизни, связи среди окружения. Где он проводит свободное время, его увлечения, что читает, как разговаривает, как оценивает действительность, все важно. И это касается не только жизни проверяемых – с таким же усердием и тщательностью мы изучаем образ жизни наших офицеров, прапорщиков, солдат, членов семьи и взрослых детей. Особое внимание уделялось тем военнослужащим, кто имел доступ к секретным материалам, мобистам, секретчикам, руководящему составу части, членам их семей. Почему женам и детям? Да потому, после службы некоторые секретоносители дома несли такую пургу, что можно было сразу его в тюрьму сажать за разглашение секретных данных среди семьи, на службе он один, а дома он командир и начальник, его нужно только слушать и не возражать. Поэтому у нас были осведомители и среди членов семей военнослужащих, и среди их знакомых и друзей, и когда командирам мы говорили о том, что надо того или иного офицера убрать с должности, связанной с сохранением секретов, то, как правило, вопросов не возникало. Потому что дойдя до должности командира полка, он неоднократно уже по опыту работы знал, что опер зря ставить вопрос не будет. То же касалось и переводов отдельных офицеров и прапорщиков подальше от секретов. Хотя, если честно, с прапорщиками было проще: их было малое количество имевших контакты с секретами, да и все они нами были проверены-перепроверены, и сами нам помогали в сохранении военной и гостайны.

Особо хочу коснуться вопроса взаимоотношений с политорганами – это особая статья военнослужащих, не подверженная никаким конъюнктурным соображениям со стороны контрразведчиков. Мы не имели права заводить на них сигналы об их неправильном образе жизни, пьянстве, гульбе с другими женщинами, ссорах в семье и т. д., мы могли только информировать об этом вышестоящие политорганы. Кроме того, начальник политотдела дивизии мог присутствовать на наших партсобраниях, заметьте, не командир дивизии, а начальник политотдела, и знать о наших планах, имеется в виду политических, в оперативные дела мы его не посвящали, мы ежеквартально отчитывались о проведенных партсобраниях, о наложенных и снятых на оперов партийных взысканиях, об избраниях секретарей партийных организаций и многом другом, невидимом для военнослужащих войсковых частей.