Смерш. Дети айсзаргов - стр. 22

Вечером вызвал офицер, представился капитаном Зумбольтом, дал закурить, я затянулся, дрянь такая, не то что наша махорка, но промолчал, он спрашивает, где я родился, учился, где живут родственники, поговорили о планах моих – что я хотел бы делать, чтобы быть полезным Рейху? Я отвечал, что давно хотел перейти на их сторону. Просто не было возможности и желаю служить верой и правдой великой Германии. Он потрепал меня по щеке, а затем внезапно ударил прямо в лицо кулаком. Я упал, он подошел и ударил сапогом в живот. Меня скрючило от боли, я хватал воздух ртом, кровь шла из разбитого носа, болели ребра. Зумбольт поднял меня, усадил на табурет и сказал, что не верит ни одному моему слову. Меня заслали чекисты, и если я не признаюсь в этом, расстреляют.

Я ошеломленно соображал, что ответить. Вот это поворот, там свои расстреляют, тут тоже пуля. Наверное, у меня в глазах был написан страх, потому что Зумбольт налил воды дал мне выпить и продолжил – я должен доказать на деле, что готов служить Рейху. Ты пойдешь сейчас в барак к пленным и будешь смотреть, как они оценивают плен, кто лидеры, коммунисты, евреи, о чем говорят, что планируют и сообщать немедленно ему обо всех подозрительных. Тем более подписку о сотрудничестве ты уже подписал. Плохо будешь работать – расстреляем, хорошо – подумаем о твоей судьбе.

Меня доставили под конвоем в лагерь, где содержались пленные. Представили какому-то старшему по бараку и велели определить на работу с завтрашнего дня.

Утром после подъема меня привели на плац, поставили в строй, посчитали по головам и повернув направо повели на работу. Мы чистили территорию лагеря, копали ямы для умерших и казненных, ремонтировали ограждения лагеря, убирали в бараках. Так было каждый день. Вечерами измученные и голодные, собирались кучками и обсуждали, что же будет дальше. Я, помня наказ Зумбольта, все запоминал, кто что говорил, как реагировали пленные на содержание в лагере, кто лидер, нет ли евреев, коммунистов, не готовят ли побег.