Смерч навстречу. Даром - стр. 41
Вскоре послышалось тихое дыхание уснувшей девушки. Конечно, по-хорошему нужно было послать её мыться, но разве это принципиально? Как часто она вообще высыпается? Паша осторожно освободил плечо из-под Дашиной головы и подсунул ей подушку. Сам добрался до душа. Помылся. Выключил свет в зале. Ударился об угол стоящего не на месте стола, в сердцах его пнул и в полной темноте плюхнулся на кровать.
Итак, итоги дня. Идея поставить в квартире Несветаевой камеру была хорошей. Жаль только камера простенькая, без режима ночной съёмки. Поляков выбирал в пользу размеров. Полтора сантиметра – это гораздо лучше, чем четыре, например. Но он закажет получше. Во что бы ни вляпалась девчонка, Павел не верил, что она может делать что-то дурное осознанно. Значит, если она действительно оказалась втянута в какие-либо тёмные делишки, нужно её вытаскивать. А для этого, прежде всего, нужно убедиться в наличии самого факта втягивания.
В погружающемся в дрёму мозгу Полякова мелькали картинки прошедшего дня: открытия, сомнения, гнев, раздражение, обсуждения, оставляя общий тревожный фон...
…Паша проснулся от грохота. Рефлексы сработали быстрее ещё спящей коры. Он одновременно выхватил из тайника в кровати оружие, подскочил и нажал кнопку экстренного освещения.
– Стоять, не двигаться! – скомандовал он, высовываясь в холл.
Там, растянувшись в луже из пролитого сока, на полу лежала голая Дашка.
– Фу, ты меня напугала, – произнёс Паша, опуская руки.
– Эт-то й-я т-тебя н-напугала?
11. Глава 10. Дарья
Даша знала, что у Кощея есть монстр. У всех есть монстры. Она встречала разных: липкую Похоть, алчную Зависть, гнилую Трусость, многоликого уродца Самоутверждение… Монстра Полякова звали Смерть. Это звучало бы пафосно, если бы не было констатацией факта. Не Убийцей. Убийца – это тот, кто испытывает чувства в процессе: азарт, страх, гнев, удовлетворение. В глазах Кощея не было никаких эмоций. Просто – чик! – и всё. На этом – всё. Николай Владимирович был рабом своего Спрута. Он упивался водкой и беспомощностью жертвы. Но у него не хватило бы духу убить. Не в смысле, что его бы мучили нравственные дилеммы. Спрут никогда не слышал ни о нравственности, ни о дилеммах. Нет, он просто слишком трясся за свою шкуру.
А Поляков – нет.
Не пистолет был оружием. Он сам был оружием, цельным, бездумным продолжением огнестрела. Всё сжалось от ужаса внутри у Даши. И ноги отказали. Первой мыслью было, что Поляков узнал правду, и ей конец. Потом во взгляде Павла Константиновича появились проблески рассудка, и он опустил оружие. Ну правда, что он с трупом-то делать будет? Хотя кто знает, чему их там, в спецназе учили, кроме поедания жучков и червячков?