Смайлик на асфальте - стр. 40
Подполковник покосился на Ольгу, задумчиво крошащую корочку пиццы. Девушка слабо кивнула.
– А как насчет сегодняшнего случая? Кто эта женщина? – спросил Артем.
– Пока не знаю, но мне должны сообщить.
Ольга собрала недоеденные остатки и вышла на кухню. Брагин тут же подсел к Артему.
– Ты понимаешь, что домой ей нельзя, – торопливо зашептал он. – Рано или поздно выяснится, что вместо нее убита подруга, и убийца может повторить попытку. Что делать будем?
– Родственники-знакомые? Или в какой-нибудь отель? – так же тихо предложил Артем.
– Не получится. Родные у нее в другом городе, а в отеле нужен паспорт, который, если помнишь, она отдала Ирине. – Брагин, еще больше понизив голос, продолжил: – Я бы мог приютить ее у себя, но у меня не сильно презентабельная холостяцкая берлога. Поедет ли?
Артем понял, что деваться некуда. Увяз он в этом деле по самое «не могу».
– Ладно, пускай остается, – вздохнул он, сообразив, к чему клонит подполковник.
– Я не хочу никого стеснять! – Ольга стояла на пороге комнаты. Упрямо вздернутый подбородок показывал, что она слышала их разговор. – И вообще я, пожалуй, пойду…
– Куда? – всполошился Брагин. – Нет-нет-нет!
Артем поднялся и подошел к девушке.
– Я уже сегодня хоронил тебя. Думаешь, из-за чего я напился? Тошно было. И мерзко. Корил себя за то, что не смог достучаться если не до разума, то хотя бы до твоего чувства опасности, считал, что в твоей смерти есть моя вина. Я не хочу пережить это еще раз. И в том, что погибла Ирина, – тоже я виноват. Хватит одной смерти.
– Спасибо. – Впервые за сегодняшний день Ольга слабо улыбнулась. Ее губы дрожали.
Незаметно на город опустился вечер. Брагин ушел. Артем достал надувной матрас, уступив тахту гостье. При этом они чуть не поссорились – Ольга хотела остаться в кабинете на диванчике. И лишь после того, как Артем заявил, что он по ночам играет на компьютере (больше ничего в голову не пришло), нехотя уступила. Ей все еще было неловко. Уходя на «свою» половину, она неплотно прикрыла дверь. И хотя здесь ей бояться было нечего, Артем понимал: вместе с темнотой вернулись и страхи. Он слышал, как она ворочается за стеной и тихонько плачет.
Он бросил матрас на пол – на бабушкином диванчике спать можно было только в позе эмбриона – и растянулся во все свои метр восемьдесят пять. Но сон не шел, и он достал папку Дальбана.
Сегодня французские власти обратились ко мне с просьбой помочь. Ни минуты не раздумывая, с чувством признательности я принял предложение. Моя жизнь в Париже была серой и никому не нужной. Мои знания, опыт, репутация здесь ничего не стоили. Я влачил бесцветное, жалкое существование вдали от близких, перебиваясь случайными заработками. В отличие от иных своих соотечественников я прибыл во Францию нищим, практически без средств. Единственным моим багажом, с которым после долгих мытарств я оказался на чужбине, были мои воспоминания.