Служил Советскому Союзу! - стр. 31
Зина провела Кузьму на Херсонес по какой-то тропинке. В темноте чернел подвешенный колокол, где-то бросали тени древние греческие постройки, колонны.
Они вышли на берег моря. Внизу о скалы бились черные волны. Кузьма подошел к краю обрыва и оттуда выбросил подальше в сверкающие при свете луны волны, лежавшие у него в карманах кастеты и нож «черных колготок».
– Ты чего выбросил? – тихо спросила Зина.
– Прошлую никчемную жизнь – ответил так же тихо Кузьма.
– Пойдем, посидим на скамейке, там есть рядом с колоколом – предложила Зина.
И они пошли в сторону, где темной громадой чернел старинный колокол.
Было тихо, и вокруг не было никого.
– Садись – предложил Кузьма, расстелив свою тужурку на скамейку.
– Не снимай, холодно – засмеялась, как колокольчик Зина, и одела снова тужурку, на него.
– Мы сядем так – сказала она, и усадив Кузьму на скамейку, а сама села ему на колени, распахнула тужурку, и прижалась всем телом к его груди. Ее глаза сверкали, как звездочки в ночи, отражавшиеся в море.
Она что-то ему говорила, но ее не слышал. Кузьма боялся пошевелиться, спугнуть ее. Она что-то ему говорила, и рассказывала. Голос ее звенел как колокольчик. И Кузьма был готов так сидеть до утра.
Они не знали, сколько прошло времени, боялись спугнуть жар-птицу их зарождавшейся любви.
Казалось, что прошел целый век, как они знают друг друга. Сквозь ее легкую курточку Кузьма чувствовал, как сильно бьется ее сердце, чувствовал ее небольшие и очень теплые грудки.
Наконец Зина сказала тихо:
– Кузя пойдем домой спать, а то тебе завтра надо на корабль.
– Да, часов в пять выходить надо. У нас в восемь выход завтра в море.
– Знаю, вы идете на две недели в Феодосию с «Беззаветным» и «Красным Кавказом».
Кузьма всегда удивлялся, откуда женщины в городе знают о задачах и действиях флота больше, чем флотские офицеры.
Они пошли медленным шагом домой, оставляя позади шум прибоя, бьющегося о тысячелетние скалы Херсонеса.
Дома Зина, поставила чай, и пока он закипал, постелила Кузьме в комнате на полу, а себе на небольшом диванчике. Комната была в домике всего одна.
Попив чай, Кузьма быстро помылся во дворе, и раздевшись нырнул, под приятно пахнувшую простыню, накрытую зеленым верблюжьим одеялом.
Зина погасила свет в комнате, и пошла умываться. Сердце Кузьмы, казалось выскочит сейчас из груди, так ему было хорошо. Его бросало то в пот, то в холод.
Через минут пятнадцать пришла Зина и в темноте залезла под свое одеяло на диване.
Они лежали и молчали. Кузьма не мог заснуть, он лежал и думал о Зине, дяде Васе и Анастасии Петровне. Он не мог понять, почему он раньше не знал Зины.