Служанка - стр. 50
А он начинал с простого лотка. С разборок с крышами, ментами и всякими органами. Из Москвы возили с мамой сначала сами товар по провинции, затем нанимали людей, затем Турция, Польша. И только спустя годы торговая сеть «Барковский», загородная недвижимость, акции крупнейших АО. Но за все приходится всем расплачиваться – кто-то одиночеством, кто-то здоровьем. Вот и мой Матвей Тимофеевич, несмотря на всю профилактику, нет –нет, да и обращался к врачам. Вернее, мама его тащила в клинику. Чуть ли не на поводке.
О чем мы говорили в день моего приезда, врезалось в память в мелочах.
От ее «Тимочка » перехватило дыхание и голове начался какой-то траурный перезвон. Снова, как ребенок, я твердил –этого не может быть никогда. Однако вот она – моя мамуля, родная, любимая и сейчас такая раздавленная и несчастная.
И чем дольше я стоял в ступоре, тем больше понимал, что сочувствовать и жалеть сейчас никак нельзя. Как огонь – полыхает, пока есть кислород, а если перекрыть доступ, сразу гаснет. Сейчас сочувствие для мамы – кислород на ее горе.
- Ольга Васильевна! Я вас не узнаю! Что это за халат! Что на голове? Что за Вселенское горе? Мама? Разве кто-то умер? Или неизлечимо болен?
- Сына, мне кажется, я умерла, - тихо, почти шепотом ответила мама, снова заставив сердце больно стукнуться о ребра.
- Мам, ты чего говоришь? Почему ты вообще ушла из дома? Что это за дурацкий широкий жест – делайте, что хотите? Ма! – хоть я и не мог разделить родителей теперь на любимого и нелюбимого, но мыслить я пытался объективно.
- Тимочка, это было ужасно! Я захожу к Матвею в кабинет, вижу разбросанные по полу бумаги, подхожу поцеловать его и спросить, чего это он тут разбросал…., - мама замолчала, с трудом подавив слезы. – Я наклонилась, чтобы собрать и чуть не задохнулась от ужаса. У него под столом сидела ….эта… рыжая. Я поняла, что не зря о них ходят слухи. Мне даже смс-ки приходили. Но я не раздувала скандал, понимая, что люди не по доброте душевной писали. И вот увидела своими глазами. Я развернулась и молча ушла.И самое страшное - Матвей меня не остановил. Не позвонил. Поэтому я позвонила тебе и съехала на твою квартиру.
- Мам, а ты не думала, что ты просто спровоцировала отца на преступление?! Ты же не видела, что она там делала под столом? А своим уходом ты показала, что считаешь его изменником. И он не стал оправдываться! Оправдываться – это всегда унизительно! Да и потом, понимаешь, если вокруг гуляют сплетни, то логичней уже совершить то, в чем обвиняют. Чтоб не обидно было! – устраивая матери разбор полетов, я по ходу сам начал лучше понимать картину. Да, мой Матвей Тимофеевич, как и любой мужик, сделавший себя сам, не любит оправдываться. Жена – это тыл, это уверенность в том, что даже если весь мир ополчится, его женщина будет рядом, не сбежит, не поверит, если его в чем-то обвинят. - Я до сих пор не женился только потому, что не нашел такую, как ты. Которая и в огонь, в воду. А ты отступила, мам! Отдала своего законного мужа без борьбы! На блюдечке с голубой каемочкой!