Случайный турист - стр. 36
На стене висел групповой портрет Чарлза, Портера, Мэйкона и Розы, сгрудившихся в кресле. Его заказал их дед, еще до того как дети к нему переехали. Тогда они жили в Калифорнии вместе с матерью – молодой и ветреной вдовой военного. Время от времени она посылала деду фотографии внуков, но тот был недоволен. Снимки, ворчал он в письмах, лживы по своей природе. Они показывают, каков человек в мимолетную долю секунды, но чтоб толком его разглядеть, нужны долгие неспешные минуты. Тогда, говорила Алиша, картины, выходит, тоже врут? Вместо минут они отражают часы. Говорила она это не деду, а художнику, пожилому калифорнийцу, которого дед Лири как-то умудрился разыскать. Мэйкон не помнил, что ответил художник и ответил ли вообще.
Но он помнил сеансы позирования, и сейчас, глядя на портрет в золоченой раме, четко видел мать: в розовом кимоно она стоит чуть поодаль, полотенцем сушит волосы и наблюдает, как картина обретает форму. Пушистые ломкие волосы она стригла коротко и, по ее выражению, «помогала» им с цветом. Такой тип лица нынче уж не встретишь – он не просто немоден, он сгинул вообще. Как это женщины себя формуют, чтоб выглядеть современно? Куда подевались округлые подбородки, выпуклые лбы и маленькие пухлые барочные рты, столь модные в сороковые годы?
Художник явно считал мать весьма привлекательной. То и дело он отвлекался от работы и говорил, что хотел бы видеть ее своей моделью. В ответ Алиша издавала беззвучный смешок и отмахивалась. Возможно, раз-другой она с ним встретилась. Мать вечно сходилась с новым мужчиной, и всякий раз он оказывался, по ее словам, невероятным, потрясающим человеком. Если это был художник, она устраивала званый вечер и заставляла всех гостей покупать его картины. Если по выходным он летал на спортивном самолете, она записывалась на курсы пилотирования. Если он был политик, она стояла на уличном углу и всучивала петиции прохожим. Дети ее были слишком малы, чтобы тревожиться из-за маминых хахалей, да те и повода для тревог не давали. Нет, их беспокоила ее фонтанировавшая восторженность, бешеная стремнина увлечений, друзей, любовников и дел. Она как будто постоянно ходила по краю. Ни в чем не знала удержу. Голос ее так звенел, словно вот-вот оборвется. Чем быстрее она тараторила, чем ярче горели ее глаза, тем пристальнее смотрели на нее дети, словно призывая последовать их примеру уравновешенности и надежности.
– Да что с вами? – спрашивала мать. – Чего вы такие деревянные? – И, махнув на них рукой, упархивала к своим приятелям. В прихожей, дожидаясь ее возвращения, малышка Роза сосала большой палец и гладила старую меховую накидку, которую Алиша больше не носила.