Случайный секс в токсичной среде - стр. 15
– Стокгольмский синдром.
– А! – усмехается массажистка и опять натягивает на груди ткань халата, занимаясь попеременно то внутренними поверхностями моих бёдер, то, заставляя поднять бёдра вверх, сжимая ягодицы, сжимая между ног и словно проверяя, на месте ли член, в том же случайном порядке как бы между прочим подрачивая и массируя яйца. Постепенно она раскочегаривается. Берётся за дрочку конкретно, не без издевательства вдруг, опять глядя в глаза, заявив:
– Сейчас мы с вами будем кончать! Вы же хотите? А вашу ледышку превращу в огонь! А?
И я в ответ киваю.
– Расслабьтесь и получайте удовольствие! – прикрикивает, приподнимает меня за бёдра и шлёпает по напрягшимся ягодицам. – Расслабьте ягодицы! Расслабьте!
– А член? – спрашиваю пересохшими губами.
– А член, – усмехается, – можете напрячь! Кончать будем с вами! Поняли?
– Да, – говорю, и она опять кивает, довольно наблюдая, как под её ладонями напрягается мой хобот, и как я начинаю её рукам невольно подмахивать.
На самом деле мне кончить и хочется, и стрёмно. Как это часто бывает у перфекционистов, которым всё время что-то мешает достичь совершенства и кайфа, здесь этой помехой оргазму служил факт связанных яиц, из-за чего мне хотелось прекратить над собой надругательство, но интуиция и уверенность глумливой сеньориты мне подсказывают, что лучше ей палки в колёса не ставить и не мешать. Яйца с помощью узды она продолжает контролировать, чему я несмотря на весь свой перфекционизм не возражаю, прислушиваясь к чувству опасности и здравого смысла. Забыв обо всех проблемах, прислушиваюсь к ритму ладоней и пальцев барышни у себя на члене, яйцах, ягодицах, бёдрах, попе и моих грудных сосках. Она массирует уверенно, по-хозяйски, как саму себя, дёргает и влезает пальцами самим собой разумеющимся образом, так что от удивления перед этой бесцеремонностью у меня в голове исчезают все мысли о собственных достоинстве и перфекционизме. Постепенно стало приближаться облако радости, как будто солнечный зайчик вдалеке, ходит вокруг да около, летает, бегает по предметам всё ближе. Потом он, исследуя поверхность и всё ещё прыгая туда-сюда, локализуется у тебя между ног. Потом – преображается в вагоны света, так что приближение восторженного летнего поезда становится всё более ощутимо, он всё ближе, ближе, грохочет колёсами по рельсам, бьётся сердечным пульсом в ушах – и тебя накрывает всем составом упоительное предчувствие от вот-вот начнущегося движения счастья через собственное тело. Факт, что я полностью во власти этой строго одетой особы противоположного пола и мы при этом хотим одного и того же, моего оргазма, и ради моего блага она заставила себе подчиниться и связала бечевой яйца, а теперь полностью мной владеет, меня контролирует и мной руководит на пути к семяизвержению, и что для этого я и гол перед строго наряжённой красивой управительницей, отдаюсь и растворяюсь в её желаниях, единый в них с заботливой привлекательной властной женщиной, которая не даёт мне альтернативы, но заставляет себе подчиниться, чтобы я сдался ей на милость, перестал сопротивляться кончине и кончил, – этот факт меня сводит с ума в мир ощущений. Побыв в этом предощущении несколько секунд, тут-то и чувствую с новой силой и солнечного зайчика, и приближающийся поезд, и готовящуюся двинуться по каналу сперму, сокрушая всё на своём пути в своём разрушающем любые преграды как смерть оргазме. Скосив глаза вниз, я в пароксизме страсти замечаю счастливое лицо массажистки. Мгновенная картина: по-детски счастливое лицо мастерицы, лисьи хитро и молча смеющееся от удовольствия у моего живота, и из члена хлещет сперма, а я невольно что-то нечленораздельное беззвучно или звучно кричу. Её цель достигнута. Такой спорт. Как бы дело чести. Да и мне хорошо, обо всём забыть, о различных неприятных неприметных чёрточках реки бытия, и отдаться этой другой, но родной, красивой и доброй особе, и окунуться из мужества в другую реку, в бесконечный поток вечной женственности.