Случайно папа - стр. 52

- Лисенок…- Дан делает шаг навстречу, но я отступаю сразу на два назад.

- Нет! Извини…Завтрак готов. Кофе сзади. Приятного аппетита. А я…мне надо Анютку проверить!

- Лисенок! Олеся, постой!

Убегаю в отведенную спальню, не оборачиваясь.

Не сейчас, Дан. Мне надо прийти в себя. Осознать все внутри. Понять, решить. Я не хочу сгоряча наговорить глупостей. Не хочу показать свою истерику.

Прислоняюсь спиной к двери и прикрываю глаза на несколько секунд. Иду к кровати, забираюсь под одеяло к дочери и крепко обнимаю ее. Вот только желанное успокоение никак не приходит. Меня по-прежнему трясет. Как внутри, так и снаружи.

Слышу раздающиеся шаги в коридоре. Напрягаюсь и на инстинктах сильнее обнимаю дочь. Дан останавливается прямо напротив нашей двери. Напряженно вслушиваюсь в тишину, ловя каждый шорох.

Но ничего.

За этими действиями ничего не следует. Дан просто стоит перед дверью несколько бесконечных минут и уходит. Хлопает входная дверь.

Истерика догоняет меня, и я срываюсь. Плачу в подушку. От того, что сломана. От собственного бессилия. От обиды. От того, что все думают, что со мной можно…вот так.

От моих рыданий просыпается мандаринка. Гладит меня по лицу и улыбается. Таю от улыбки этой нежной девочки.

- Мама, ням-ням.

- Конечно, солнышко, - быстро утираю слезы и насилу улыбаюсь. - Твоя любимая каша тебя ждет. Идем зубки чистить.

Мы быстренько проделываем все утренние процедуры, и Анюта уносится бегать по огромной квартире, пока я заправляю постель. Выхожу в гостиную, окидываю ее и кухню взглядом, но нигде не вижу дочь.

- Анюта? Аня!

Слышу ее заливистый смех из кабинета и несусь скорее туда. Замираю на пороге и не сдерживаю испуганного вскрика.

На полу, среди вороха бумаг, сидит моя шкодная мандаринка и самозабвенно рисует на каком-то документе.

- Доченька, солнышко, что же ты натворила! У тебя же есть планшетик, есть свой альбом, почему не попросила? Наверно, это важные документы, Дан нас отруга…

Конец фразы застревает в горле, перекрывая дыхание.

Замечаю знакомую фамилию на бумаге. Зажмуриваюсь и вновь открываю глаза. Но она никуда не исчезает.

Ошибки быть не может. Осознаю это, колени подгибаются, и я оседаю на пол рядом с мандаринкой.