Сложные отношения - стр. 9
Обдумав эту краткую биографию, Доротея уныло заметила:
– Она, похоже, очень популярная дама.
– Вы совершенно правы, – подтвердил Хейзелмер.
Они остановились на лужайке ярдах в ста от ворот в высокой каменной стене. Доротея потянулась к своей корзине.
– Дальше начинается парк Мызы.
– Тогда здесь мы с вами и распрощаемся, – поспешно ответил Хейзелмер.
Он вызвался проводить Доротею до дома лишь потому, что стремился подольше побыть в ее обществе, но вовсе не хотел, чтобы кто-нибудь увидел их вместе. Ему было отлично известно, что это породит нежелательные слухи и досужие домыслы. Хейзелмер взял руку девушки, поднес к губам и поцеловал, наслаждаясь зрелищем ее сверкающих от гнева зеленых глаз и восхитительной краски смущения, вспыхнувшей на щечках от его улыбки.
– Не забывайте моего предупреждения! Если не хотите впасть у бабушки в немилость, не разгуливайте по Лондону без компаньонки. Молодые леди, которые так поступают, недолго остаются в одиночестве. Всего доброго, мисс Дэрент.
Доротея поспешила скрыться за воротами.
Она быстро шла по парку, впервые не замечая пьянящего аромата пышно цветущих вокруг цветов. На тропинке лежала длинная вечерняя тень, отбрасываемая старинной крышей Мызы. Доротея прошла в прихожую. Прохлада, царящая под тускло освещенными каменными сводами, приятно остужала разгоряченные щеки. В коридоре послышались торопливые шаги горничной. Открыв дверь, Доротея впустила ее.
– Отнесите, пожалуйста, ягоды кухарке, Дорис. А потом разложите таволгу[2] сушиться.
Взмахом руки Доротея указала на лежащую на скамье деревянную раму с растянутыми на ней муслиновыми полосками.
Тут в голову ей пришла еще одна мысль, и она добавила:
– А еще скажите, пожалуйста, тетушке, что я решила прилечь до ужина. Боюсь, длительное пребывание на солнце не пошло мне на пользу. – «Или, вернее, длительное пребывание с маркизом Хейзелмером», – раздраженно подумала она.
Ей удалось незамеченной миновать коридор и даже подняться по лестнице. Наконец, она осторожно закрыла за собой дверь своей спальни и забралась на подоконник.
Глядя на раскинувшийся внизу парк, Доротея пыталась привести мысли в порядок. Какая глупость! Из дома она вышла, будучи уверенной в себе и в окружающем мире двадцатидвухлетней девушкой, а вернулась, чувствуя себя так же, как, должно быть, чувствовала бы себя Сесилия, если бы сыну сквайра вдруг вздумалось строить ей глазки. И дело было вовсе не в том, что Доротею никто никогда прежде не целовал. Она гневалась на обладателя ореховых глаз. Очень внимательных ореховых глаз. Следующие десять минут Доротея провела, читая самой себе строгую лекцию о том, как неразумно завязывать отношения с распутником.