Сложные чувства. Разговорник новой реальности: от абьюза до токсичности - стр. 10
«Отношения, которые позднее выливаются в абьюз, в большинстве случаев начинаются со сказки – с внимательного заботливого (ну немножечко душного, ну подумаешь) ухажера, который устраивает своей даме сердца небо в алмазах», – объясняет блогерка и переводчица Анна Топилина в своем фейсбуке [16]. Эта реплика встречается в серии ее постов про домашнее насилие и его нормализацию. Одна из целей топикстартера – развенчать предрассудки, которые окружают эту тему в публичном пространстве. В частности, стереотип о том, «что жертвы насилия – это такие бедочки и нытички, которым лишь бы присесть на уши окружающим, вымогать жалость и ничего не делать со своей ситуацией. <…> Правда в том, что когда тебя бьют или обижают – это очень стыдно. <…> Женщины, у которых дома филиал ада, тщательно замазывают синяки, ограничивают социальные контакты, как по собственной инициативе, так и принудительно, и молчат о том, через что проходят. По разным причинам – стыд, желание сохранить хоть одну сферу жизни, где они – нормальные субъекты, а не коврики для вытирания ног и жертвы, страх осуждения, понимание своей неготовности что-то решать и нежелание слышать советы от тех, кто вообще не понимает ситуации» [17].
«Да, представляете, можно через много лет обнаружить, что тебя изнасиловали. Можно через много лет обнаружить, что тебя дискриминировали. Можно через много лет обнаружить, что над тобой издевались родители. Можно через много лет обнаружить, что ты была в абьюзе», – замечает журналистка Ольга Карчевская в материале «Неудобные вопросы про фильм Leaving Neverland [18] (и ответы на них)» для журнала «Домашний очаг» [19]. Эта ремарка продолжает рассуждения Ольги о распространенности rape culture (культуры изнасилования), а вместе с ней – об объективации, обвинения жертв в провокации мизогинических действий.
«переживая с раннего детства абьюз со стороны отца и набравшись смелости рассказать об этом – я получила от семьи игнорирование, виктимблейминг, пожелания „не вспоминать о плохом“. я остро почувствовала, что история повторяется, только теперь абьюзер – государство» [20], – это твиттер художницы и активистки Лели Нордик. Она сравнивает переживания от домашнего насилия с эмоциональным фоном в момент задержания после акции в поддержку Алексея Навального.
Этот перенос отлично иллюстрирует замечание о смысловой гуттаперчевости концепта. Но насколько перенос оправдан? Мой вопрос не провокативен – ведь если такое смещение смыслов легитимно, то абьюзом можно назвать очень (если не слишком) многое. В таком случае возникает опасность обесценивания – и тех, кто ретроспективно обнаруживает себя объектом абьюза, и тех, кто помогает работать с последствиями насилия.