Слой Ноль - стр. 33
– И все люди погибают и снова – в другой слой?
– О том и речь. Спроси еще раз, почему перекидывает… Потому и перекидывает! Получается «У попа была собака». Найдешь начало этой песенки – получишь Нобелевскую премию. Она ведь с середины начинается. Вся песня – надпись на могилке. А кто ее написал-то? Известно, что поп. Но это не начало, это, опять же, середина.
– И вы… ты, Сан Саныч, Шибанов… – Мухин на миг даже забыл о боли и о том, что правая нога уже почти отнялась. – Вы намерены…
– Намерены, – твердо сказал Константин. – Мы вряд ли утратим наши способности, они, наоборот, только развиваются. И с тобой то же самое будет. Сможешь ты жить среди нормальных людей? Каждый день ждать очередной войны – сможешь? Надо хотя бы попробовать. Что нам еще остается?
– Но если всех перекидывает, и катастрофа неизбежна…
– Катастрофа – неизбежна, тотальная гибель – нет. В некоторых слоях обходится без войны. Наступает анархия, работать, естественно, никто не желает, люди превращаются в волков. Недельку погромят магазины, потом доберутся до складов, а когда всё сожрут – вот тут начинается настоящий беспредел. Оружия в стране навалом. Бензин, консервы, шмотки, – всё кончится, а патронов еще надолго хватит. В таком слое выигрывает тот, кто хапает с витрины не коньяк, а крупу и тушенку и быстренько забивается подальше за Урал. В лесу выжить легче. Если умеешь, конечно. А в крупных городах… – Константин прищурился и покачал головой. – Один год, это максимум. Вторую зиму редко кто выдерживает. И народ перекидывает дальше. А там – новый поп и новая собака. Когда-нибудь цепная реакция доберется до последнего слоя – до последней Земли и последнего человечества. И нас с тобой уже никуда не перекинет…
– А ты что, собрался жить вечно?
– Это может случиться гораздо раньше, чем ты думаешь. Через месяц. Или завтра. Витя, ты хочешь умереть завтра? Хочешь умереть насовсем, как и положено смертному?
Вместо ответа Мухин закурил и уставился в окно. На Большой Пироговской, которую они проезжали, всё было тихо – пожалуй, слишком тихо для этого слоя. Виктор смотрел на поток прохожих, как на огромный индикатор, и по мельчайшим деталям угадывал медленное приближение финала. Это было легко, ведь мир за окном он считал своим. Здесь Мухин родился и прожил половину жизни, и хотя прикоснулся он к ней только сейчас, она тут же стала частью его самого. И Виктор ее сравнивал – с тем, что он о ней знал, с тем, что здесь быть должно и чего быть не может.
Спокойствие на улицах – изнывающее от жары, засохшее без дождей, клубящееся желтой пылью спокойствие. Немного душно, а в остальном – всё в порядке… Всё как обычно.