Слой - стр. 2

Из лифта они вышли вместе. Девушка с сомнением посмотрела на Костю и остановилась у двери с овальной табличкой «30».

Не надо тебе сюда, чуть не вырвалось у Константина. Не надо, девочка, ты ведь не отсюда.

Почувствовав, что мужчина не двигается, она отчаянно вдавила звонок.

Жаль девчонку.

С той стороны тихонько брякнули – в выпуклом глазке на мгновение появилась ярко-желтая точка. Затем щелкнул замок, и за открывающейся дверью сказали:

– Привет, Надюш, хорошо, что зашла. Передай маме…

Константин выдернул лезвие, и оранжевая кулем повалилась куда-то набок. Женщина в старом спортивном костюме завороженно смотрела на девушку и по-настоящему испугалась лишь после того, как голова Надюши стукнулась о шахматную плитку пола. Костя перехватил нож рукояткой вперед и резко ткнул им женщину в зубы – чтоб не кричала. Потом затащил оранжевую в квартиру и, прикрыв дверь, спокойно спросил:

– Морозова? Ирина Иванна?

– Кто вы?.. Что вы?.. – просипела она, надувая кровяные пузыри.

Константин глянул в глазок и, убедившись, что на площадке никого нет, ударил женщину еще раз – опять рукояткой и опять по лицу.

– Морозова? Отвечать!

– Да, да, я Морозова, Ирина, – трясясь и всхлипывая, залепетала она.

– Тебя не узнать. Изменилась, прическу сделала.

– Прическу? – переспросила женщина, касаясь волос.

– Именем Народного Ополчения… – медленно и внятно произнес Костя.

– Ополчения?..

Ее разбитое лицо засветилось надеждой. Она не совсем поняла, о каком имени идет речь, но, услышав про улицу Народного Ополчения, вдруг поверила, что мужчина просто ошибся адресом. Даже черный ручей, выползавший из-под Надюши, не мог помешать ее внезапной уверенности в том, что всё закончится благополучно.

– Ополчения, – подтвердил Костя, проводя ножом широкую дугу. Рессорное, зоновской работы лезвие прошло через горло почти без препятствий. – Есть кто дома? – громко спросил он.

– Ириша, кто там? – отозвался откуда-то занятой голос.

Вот чёрт. Морозова, оказывается, мужика завела. А говорили – синий чулок.

– Ириша?! – крикнули из дальней комнаты.

– Иду, иду, – буркнул Костя.

Лишней крови он не любил, но так уж сегодня складывалось.

Проснувшись, он прислушался к ощущениям в мочевом пузыре и решил не открывать глаз. Веки пропускали розоватый утренний свет; часов семь-восемь, предположил он и убедительно захрапел.

Скоро начнут подниматься, кто – по собственной воле, кто – под окрики медсестры, но так или иначе к половине девятого все уже будут на ногах. Он догадывался, что его это коснется тоже, но вставать не торопился. Пусть его разбудят. Тогда он узнает…