Слово - стр. 35
– Поганая сия вера, языческая…
– Отец твой, Святослав, с этой верою жил и не метался, аки ты, сын его, – молвил Дивей. – Елико бабка твоя, Ольга, не увещевала Святослава принять христианство – не принял. Но принявшим препятствий не чинил. Вещий был отче твой. У каждого человека свой бог в сердце. Русскому люду какую хочешь веру дай, хоть в воду его макай, хоть плоть обрежь – все одно он своему богу будет молиться, тому, что в сердце его. Тем и не похожи мы на другие народы, а потому и вера чужая в сердце не отзовется.
Великий князь голову поднял, плечи расправил, а длани-то все еще будто плети висят.
– Тако и сгинет Русь, точно песок под ветром. Негожа такая вера, Дивей, вельми крепкую надобно, аки камень. Аже бы мощно стояла земля Русская.
– Тяжел камень-то, княже, – звенели гусли. – Тяжко люду от него. Да и камень в песок оборачивается, в персть… Ты, Владимир Святославлич, принял православие и страдаешь теперь. А люд русский в тридевять страдать будет.
Хлебнул меду великий князь, оросил гортань, огляделся. Просветлели очи княжеские, ровно выплакал он перед старцем темную пелену с них, прозрел в одночасье. Но похолодели те очи, застыли, как у малеванного Христа на иконе.
– Люд-то русский волюшку любит, – вещали струны под перстами старца, – оттого и хорошо тебе, княже, когда ты в поле скачешь с дружиною. Отними-ка волю – и нету Русской земли. Воля – изначальный Бог на Руси. Алчна к ней Русь, и многие лета алчна будет. Вот Улыба мой к тебе в дружину просится. И отпущу его, коли ты пожалуешь. Не стану неволить мудростью письма. Видел я, аки христиане своему богу молятся. В церкви-то духота, теснотища, да все на коленах стоят. Хочешь ты, княже, чтобы вся Русь на коленах стояла, хочешь, чтобы иноземному богу молилась и вместо песен псалмы пела? Хочешь ты, княже чтобы русский люд аки рабы стал? Худое дело ты задумал – русскому люду бога искать.
– Христианство – вера вещая, – креп голос князя. – Многие земли и народы приняли ее. Нельзя Руси поперек стоять, ибо войны грозят ей жестокие. Торговые люди челом бьют, жалятся, товар-де за морями не покупают, поганый, рещат, товар… А еще я новое письмо Руси дам, да чтение, ибо вера христианская – книжная, чистейшая.
– Чем не ладно письмо русское, от отцов наших пришедшее? – осерчал Дивей. – Сказывал я деду и отцу твоему, и тебе решу: письму да чтению не одних княжичей да боярычей учить надобно, елико сынов купеческих, и других людишек, кои тебе да Руси служат.
– То поганое письмо, за морями неведомое и в учении тяжкое. – Расправил великий князь рубаху под пояском, головой тряхнул. – А уже ходит по Руси другое письмо, братьев солунских, Кирилла и Мефодия.