Слово. Сборник прозы и поэзии, посвящённый М. В. Ломоносову. Том 1 - стр. 11
Неравенство углубляется также от стычек и войн с соседями. Войны, ведшиеся раньше за самок /не за территорию, территорий хватало, а вот кровосмешение ослабляло род, к тому же чужие женщины желаннее привычных/, теперь ведутся за пленников. Пленные, жившие и работавшие прежде на общих основаниях с коренными, теперь распределяются по семьям с учётом возможности прокормить их. Отныне они заняты больше не на общих работах, а в приютивших их домах. Там они превращаются в постоянных работников, которым передаётся весь семейный и наиболее тяжелый труд. Возникает институт рабства.
Думать, что при зарождении человечество купалось в крови, неверно. Кровь польётся, когда, разъедаемое богатством, оно начнёт непрекращающуюся битву за его умножение. С возникновением рабства происходит ускоряющееся обнищание рядовых членов общин и за долги их последующее превращение в рабов, более тяжкое, чем для пленников.
По историческому значению, это коренная ломка сложившихся производственных отношений: распад общинной собственности и превращение её в частную, а значит, изменение и переход от бесклассовой структуры общества к классовой, а следом и падение общинного самоуправления перед властью богатеев. Так расколом общества на классы отметился взлёт к так называемой «цивилизации», по существу, порочной. Он длился чуть более 40 тысяч лет.
13. С возникновением имущественного неравенства – в результате разделения труда и обмена продуктами – в людях с новой силой проснулся животный эгоцентризм. Если прежде он диктовался пищевым рефлексом или инстинктом самосохранения, то отныне двигателем его становится страсть к наживе, увеличению личного, вне общественных отношений, достояния. Эта борьба усиливается тягой к господству, что есть продлённый рефлекс к подавлению соперника в схватке за личное верховенство. Борьба за богатство оживила звериные инстинкты. Усилив их аппетиты, обогатила разнообразием в средствах достижении целей.
По этим причинам порождение классов в человеческом сообществе – это не прогресс homo sapiens. Напротив, это срыв его к животности, хищности, жестокости. Труды Б. Ф. Поршнева и Б. А. Диденко о «видовой неоднородности человечества» доказывают это с научной точностью, а события наших либеральных реформ подтверждают сие практически. Учёные отвлечённо спорят о марксизме, о двойственной /по Платону/ природе человека и не заметили, что эти реформы свернули шею человечности, окунув её в мерзости животной свары.
Эти мерзости в завуалированной форме случались и раньше. Были у нас, например, диссиденты – спорили с властями о демократии, другие в это время защищали околонаучные диссертации ради званий и чинов. Но с Гайдара-Чубайса и кровавого Ельцина все поля обитания окрасились преступностью и кровью, придав пороку вид естественности и законности.