Слово о смерти - стр. 33

сокрушили под ноги свои вечную смерть. На муки ада взирали непрестанной памятью о них святые иноки – таинственные мученики – и этим воспоминанием низлагали помыслы и мечтания искусителя, живописно и увлекательно рисовавшего пред их воображением, изощренным пустынею, гибельное сладострастие. Орудие, заповеданное Господом, воспоминание о смерти и вечных муках, употреблял преподобный Антоний Великий, особливо в начале своего подвига. В ночное время диавол принимал вид прекрасных женщин и, являясь Антонию в этом виде, старался возбудить в нем греховное похотение; но Антоний противополагал диавольским мечтам живое представление пламени гееннского, неусыпающего червя и прочих ужасов ада, – этим оружием погашал огонь сладострастия и разрушал картины обольстительные^>177. Только потому мы побеждаемся страстями нашими, что забываем о казнях, последующих за ними; только потому считаем тяжкими земные скорби, что не изучили мучений адских. Некоторый инок, подвижнической жизни, сказал святому старцу: «Душа моя желает смерти». Старец сказал: «Ты так говоришь потому, что желаешь избежать скорбей, а не знаешь, что будущая скорбь несравненно жесточе здешней». Другой брат вопросил старца: «Отчего я, живя в келье моей, пребываю в небрежении?» Старец отвечал: «Потому, что ты не узнал ни ожидаемого покоя, ни будущей муки. Если бы ты знал их как должно, то терпел бы и не ослабевал и тогда, когда бы твоя келья была полна червей, и ты стоял в них по шею»^>178.

Господь, по великому милосердию Своему, открывал отчасти вечные муки некоторым избранникам Своим, для их спасения и преуспеяния. Чрез поведание их и наши понятия об адских муках соделались яснее и подробнее. «Были два друга – сказано в некоторой священной повести – один из них, тронутый словом Божиим, вступил в монастырь и проводил жизнь в слезах покаяния; другой остался в мире, проводил рассеянную жизнь и, наконец, пришел в такое ожесточение, что начал дерзко насмехаться над Евангелием. Среди такой жизни кончина постигла мирянина. Узнав о его смерти, монах, по чувству дружбы, начал молить Бога, чтобы загробная участь почившего была ему открыта. По прошествии некоторого времени, в тонком сне, является иноку друг его. «Что, каково тебе? Хорошо ли?» – спросил монах явившегося. – «Ты хочешь знать это? – со стоном отвечал почивший, – горе мне, злосчастному! Неусыпающий червь точит меня, не дает и не даст мне покоя чрез целую вечность». – «Какого рода это мучение?» – продолжал вопрошать монах. – «Это мучение невыносимо! – воскликнул умерший, – но нет возможности избежать гнева Божия. Ради твоих молитв теперь дана мне свобода и, если хочешь, я покажу тебе мое мучение. Тебе не вынести, если бы я открыл его так, как оно есть, вполне; но, хотя отчасти, узнай его». При этих словах почивший приподнял одежду свою до колена. О ужас! Вся нога была покрыта страшным червем, снедавшим ее, и от ран выходил такой зловонный смрад, что потрясенный монах проснулся. Но адский смрад наполнил всю келью, и так сильно, что монах в испуге выскочил из нее, забыв затворить за собой двери. Смрад проник далее и разлился по монастырю; все кельи переполнились им. Как самое время не уничтожало его, то иноки должны были совершенно оставить монастырь и переселиться в другое место, а монах, видевший адского узника и его ужасную муку, во всю жизнь свою не мог избавиться от прилепившегося ему зловония, ни отмыть его от рук, ни заглушить никакими ароматами