Слово атамана Арапова - стр. 92
– Достоин ли он меня и лучше ли Никифора? – смело закончила интересующий ее вопрос девушка.
– Ого, Нюра?! – удивилась Марья. – Я и не ведала, што ты эдак горда.
– Я не горда, – перебила ее девушка, – я спросила токо, достоин ли мя Тимофей боле Никифора?
– Тимка возрос у мя на энтих вота руках, и он единственный оставленный нам Хосподом живым в отличие от многих умерших во младенчестве ево старших братьев и сестер. Он красив, статен, силен и набожен. Аль ты в энтом сумлеваешся?
– Нет, Боже упаси! Но я ешо не успела узнать его ближе, як каянного Никифора.
– Так лучше. Совсем нехорошо, ежели молодуха узнат поближе мужика до венца.
– Даже тады, кады того мужика в мужья ей пророчат?
– Кады оне поженятся, то будет много времени, штобы вызнать друг друга.
– А ежели оне не подойдут друг к другу, што тады?
– Дочка, дочка! Откель у тя таки помыслы? – возмутилась Марья, укоризненно качая головой. – Таких слов я отродясь ни от одной девки не слыхивала. Откель те ведомо, што вы не подходите друг к другу? Энто ведь мое, родительское дело выбрать те мужа, а Тимохе – жену. А я думаю, што вы, как никто, подходите друг к другу. Не думай, што я не знаю людей.
Теперь Нюра в свою очередь пришла в замешательство. Она не сразу нашлась что ответить, покраснела и опустила глаза.
– Я начинаю смекать, што ты досадуешь на Тимофея почем зря, – с нотками обиды в голосе посетовала женщина. – Тебе хотется, вишь ли, штобы средь молодых мужиков он слыл удалым да ловким? Дорогое дитя, не тужи об том. Пущай себе Никишка-вор сильней и ловчей Тимофея мово. Пущай смелее и злее, словно аспид. А вота нежнее и заботливее мово мальчика никово нет!
– А ежели я вовсе и не хочу под венец? – вдруг сказала девушка.
Марья на то лишь вздохнула:
– Ты не хошь выходить замуж аль стыдишся сего? Девичий стыд – вешь хорошая, драгоценная и правильная, но всему и мера должна быть. Век в девичестве не просидишь!
– Я не хочу замуж, – упрямо повторила Нюра.
– Пустое се, болтовня!
– Не лукавлю я, ей-богу, не хочу!
– Почему? – спросила Марья, вдруг оторопев.
– Я не могу обсказать тово, – ответила девушка и опустила глаза.
Они вновь улеглись на топчан. Марья задула лампадку, и землянка погрузилась в непроглядный мрак.
Нюра лежала, закинув руки за голову и вытянувшись. «Я люблю Никифора», – сказала она себе и очередной раз удивилась: неужели это правда? Когда же это случилось? Путешествуя с ним от Яицка до берегов Сакмары, она еще не любила его настоящей женской любовью, в которой сливается воедино физическое и духовное влечение. Когда они поселились у кулугуров, она тоже еще не любила. Нет, кажется, была минута… Нет, их было много, но тогда она отгоняла их от себя. А потом все завертелось и померкло…