Слово атамана Арапова - стр. 2
– Не серчай, сиденок[2], – ободряюще коснулся его плеча Гаврила Крыгин. – Серчать не следут.
Он с хитрецой покосился на смутившегося юношу. А Степка отвернул покрасневшее от досады лицо.
– Пошто к нему причыпылись, репьи? – подал голос все это время молчавший Петр Пудовкин. – Хто хоть раз видал, штоб он осерчал без дела? Энто ты, Гавря, верблюд бесхребетный, как што, дык на дерьмо исходишь.
Гаврила Крыгин даже затрясся весь, услышав такое. Он покраснел от гнева:
– Да ты, э-э-э…
– Вертай к берегу, – усмехнулся Арапов и налег на весла, желая дать гребцам время на отдых и унять вспыхнувшую ссору. Он поднял глаза к небу и с вздохом добавил: – Ночевать тута будем.
Крыгин метнул на него через плечо сердитый взгляд и огрызнулся:
– Пошто в рань таку, батько? Ешо эвон…
– Вертай, говорю!
Арапов нахмурил брови, что являлось плохим признаком для ослушников. Все знали его крутой нрав и тяжелую руку. Василий Евдокимович был справедливым атаманом, но скорым на расправу. Он терпеть не мог тех, кто пререкается без дела. Вот и сейчас Арапов смерил Крыгина тяжелым взглядом, да так выразительно, что тот ссутулил плечи и замолчал.
Пока струг, рассекая воду, приближался к берегу, Степка прикрыл глаза и вспомнил свою девушку Нюру. Дрожь пробежала по телу, и он не заметил, как выпрямился. Вспомнились вечерние прогулки, нежная болтовня, упреки, шутки, уверения. Степка даже вспомнил, как решился и впервые в жизни поцеловал ее в щечку на прощание. А когда поутру усаживался в струг, то скользнул взглядом по лицам провожающих казаков девушек и увидел Нюру, которая смущенно жалась в сторонке, нервно теребя свою пышную косу. Он простился с нею уже вечером. Теряя смелость от ее огромных серых глаз и робкой улыбки, он спросил: «Не забудешь?» А она серьезно ответила: «Не така я…»
Струги приткнулись к берегу. Казаки живо перемахнули через борты и закрепили их канатами к стволам деревьев. Арапов потянулся, расправил широкие плечи и кивнул прибывшим с ними женщинам: «Харчи стряпайте подальше от воды. Не ровен час…»
Прилетевшая стрела вонзилась в мокрый песок у его ног, своим появлением прервав фразу, так и оставшуюся невысказанной атаманом.
Едва потухли последние отблески заката, как другую сторону небосвода заслонили тяжелые черные тучи. Порывистый ветер в считаные минуты разбросал их по всему небу, и дождь, смешанный со снегом, извергся на землю.
Одинокий всадник остановил коня на окраине Яицка. Дождь усиливался, а ветер крепчал. Струи мутной воды журча обтекали ноги уставшего жеребца, затем собирались в пенистые ручейки, стремящиеся к реке.