Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга вторая. Июнь - стр. 61
В результате долгой войны со Швецией царь Петр достиг выхода к Балтийскому морю, прорубил пресловутое окно в Европу – лазейку, через которую хлынули в Россию нечистоты западной развращенности, ересей и безбожия.
Вероятно, самым страшным из того, что сделал Петр I с российским обществом, было рассечение его на две части: западнические верхи и презираемые низы. В учиненном царем для знати и чиновничества бритье бород, а также замене одежды «верхов» с русской на европейскую не было ничего забавного. Это был символ переделки Святой Руси в клонящуюся на Запад империю. Сама мысль была подсказана Петру окружавшими его иностранцами: русский народ относился к ним с инстинктивным недоверием, после «брадобрития» иноземцы как бы растворялись среди высших российских сословий. Царь не только переменил внешность русских верхов, но и заразил их своим прозападным, протестантским и вольнодумным, пристрастием. В этом слое преемницы Петра, императрицы-цезарепапистки, получили опору для новых антиправославных деяний. Православие оставалось уделом духовенства, купечества и крепостных крестьян – «религией попов, торгашей и рабов». По пословице: рыба гниет с головы – Россия получала «гниющую голову». Верхи становились все более чужды святой вере и народным обычаям, а народ научался смотреть на них отчужденно и неприязненно (здесь истоки тех зависти и ненависти низов к верхам, которые разожгли большевики для погубления России). Нуждаясь в невольниках для «великих строек», Петр I похоронил выдвигавшиеся до него планы освобождения крестьян: этим он закрепил раскалывавшую народ пропасть и отодвинул развитие России на полтора века. (Несостоятельно мнение, будто крепостное право было необходимо для обороноспособности Руси, «осажденной крепости». Крепостничество являлось тяжкой язвой державы – когда Александр II упразднил его, это вызвало взлет русской промышленности и науки.)
Протестантизм пошел на Русскую Церковь открытой яростной атакой при императрице Анне Иоанновне (правила 1730–1740), отдавшей государство во власть своего фаворита немца Бирона, говорившего, что с тупыми русскими можно разговаривать только кнутом. По-прежнему царила атмосфера доносительства, продолжались пытки и казни. Продолжились изъятие церковной собственности, гонения на монастыри. Всякая попытка оспорить протестантскую ересь считалась государственным преступлением: епископы-исповедники Варлаам (Вонатович) и Сильвестр (Холмский) были отправлены в заточение, епископа Феофилакта (Лопатинского) бросили в каземат Петропавловской крепости. Подобной участи подверглись десятки священнослужителей.