Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга шестая: октябрь - стр. 13

в памяти народной. Но посеянное им семя междоусобиц дало на Руси страшные всходы. Каинов грех братоубийства, подобно смертоносной язве, поразил Древнюю Русь, и для врачевания этой болезни попущено было от Бога «огненное лекарство»: нашествие и владычество Золотой Орды.

Восприняв от Царьграда святую веру Христову, Русь не сумела перенять государственные устои православной Византии – державное единовластие. Со времен языческих на Русской земле неизменным осталось смутное «лествичное право» распределения удельных владений между членами княжеского рода.

Принадлежавший старшему по «лествице» титул великого князя всея Руси, восседавшего на «золотом столе» Киевском (позднее Владимирском), означал первенство чести, но не власти. Слово великого князя не считалось повелением и далеко не всегда оказывалось весомым при выяснении взаимных претензий удельных правителей. В отстаивании своих «прав» никто не хотел уступать, и князья, ослепленные властолюбием и тщеславием, брались за меч и устремлялись на пролитие братской крови. Ради удельных амбиций русские дружины опустошали Русскую землю, жгли русские города, убивали родных по крови и вере людей. Это безумие не только не прекращалось, но еще разрасталось. При умножении числа князей Рюрикова рода все запутаннее становились споры об их «правах». Злая память взаимных обид, претензий, счетов передавалась из поколения в поколение, уже целые княжеские кланы – Ольговичи и Мономаховичи – вели почти беспрестанные войны, отвлекаясь порой лишь для того, чтобы учинить резню внутри собственного клана. Голос пастырей Церкви, голос христианской совести, голос простого благоразумия – все заглушалось воплями об удельных «правах» и «обидах». «Лествичное право» уподобилось петле на шее русского православного народа. Страницы истории Руси той эпохи похожи на хронику сумасшедшего дома, и не хочется разбираться, кто «прав», а кто «не прав» среди дышащих друг на друга убийством удельных владетелей: и «правые», и «неправые» оказываются одинаково преступными, в буйном помешательстве княжеских честолюбий грабежами, пожарищами и кровью тысяч невинных оскверняя Русскую землю. Летописцы «сказывают бесчисленные рати, беспрестанные войны, многие льсти, метяжи и крамолы», а один из очевидцев междоусобного кошмара ужасается: «Страшное чудо и дивное, братья: пошли сыновья на отца, отец на детей, брат на брата, рабы на господина, а господин на рабов». Безумные междоусобицы можно было остановить только братской любовью о Христе Господе, смирением и кротостью. Устроения государства на основе христианских добродетелей чаял святой Владимир Креститель, но на подобное величие души русские князья оказались неспособными.