Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга четвертая. Август - стр. 15
Непонимание родных на пути к монашеству пришлось испытать на себе и другому праведнику, святителю Иоасафу (Горленко), епископу Белгородскому (1705–1754). Отец его был военным, дослужился до чина полковника и, как многие отцы, мечтал о том, что сын пойдет по его стопам. Однако юношу влекла монашеская стезя; он долго не решался открыться родителям, а когда, наконец, поделился с ними своим намерением – получил отказ в родительском благословении. Долго и упорно уговаривали родители своего сына вернуться к военной карьере; как и преподобному Феодосию, будущему святителю пришлось принимать постриг втайне от своей семьи… В конце концов монаху Иоасафу удалось примириться с родными, а его верность избранному пути и желание служить Господу и людям принесли поистине благие плоды. Православным людям Белгорода святитель запомнился как мудрый пастырь, строгий к себе и другим, но в то же время искренне, по-отечески любивший свою паству и заботившийся о ней. Любой страждущий, нуждающийся или несправедливо притесняемый мог рассчитывать на его помощь; после кончины этого милостивого и нестяжательного пастыря в его келье не нашли никакого имущества, кроме рясы да нескольких медных монет…
Нелегок был путь к подвижничеству и у преподобного Иоанна, затворника Святогорского (1795–1867). Как и святые Феодосий и Иоасаф, Иван Крюков (таково было имя преподобного в миру) с ранних лет мечтал о монашеском пути, но властная мать вынудила его жениться. Иоанну не хватило решимости преподобного Феодосия, чтобы отказаться от навязанного жизненного пути; зато ему хватило стойкости и постоянства, чтобы продолжать бережно хранить свою мечту о монашестве в течение многих лет. В возрасте около сорока лет, уже будучи вдовцом, Иоанн все же выполнил эту мечту: принял постриг в Глинской пустыни Курской епархии. Известная поговорка «лучше поздно, чем никогда» оправдалась в его жизни в полной мере: преподобный достиг на этом пути таких духовных высот, что смог понести даже один из труднейших монашеских подвигов – затворничество. Вот как описывает жизнь старца Иоанна в затворе один из его современников:
«Представьте себе тесную и низкую келию, своды которой не выше роста человеческого, иссеченную в мелу, свет в которую проникает через узкую скважину, пробуравленную наружу скалы на довольно большом расстоянии. Атмосфера келии резко холодная и сырая, напоминает собою ледник: она как бы колет вас и возбуждает в теле озноб лихорадочный. Все убранство келии составляет деревянный открытый гроб с большим надмогильным деревянным крестом у изголовья, на котором написан распятый Господь; в гробе немного соломы и возглавие, и в таком виде служил он ложем успокоения затворнику, претружденному подвигом бдения молитвенного. Вот все успокоение, которое дозволял себе подвижник: затем небольшой аналой у святых икон, деревянный обрубок, служивший вместо стула, кувшин для воды, горнец для пищи, нагольный тулуп, ветхая мантия с епитрахилью и неугасаемая лампада – удовлетворяли все жизненные потребности затворника, да еще неизменные его тяжелые железные вериги и жесткая власяница, которые носил он на своем теле и которые сами составляли немалое испытание своей тяжестью и остротой. Правило молитвенное по заповеди отца Арсения совершал он следующее: в сутки полагал 700 поклонов земных, 100 поясных, произносил молитв Иисусовых 5000, Богородичных 1000, читал акафисты Сладчайшему Иисусу, Богоматери и Страстям Христовым, помянник… приобщался Святых Христовых Таин… в соседней пещерной церкви Иоанна Предтечи, где служилась еженедельно Литургия по вторникам…