Слова - стр. 65

Удар причинил бы мне меньше боли.

– Поняла.

На краткую секунду в его глазах вспыхивает раскаяние, но затем оно исчезает, и Феникс меняет тему.

– Спасибо за помощь сегодня вечером. – Задрав футболку, он утирает пот с лица. – Я бы, наверное, поколотил его, если бы ты не вмешалась.

Мой взгляд падает на синяк на его бедре. Он больше не темно-синий, а красочный… Как яркий закат.

Только в отличие от заката он не прекрасен. А уродлив и жесток.

Потому что кто-то причинил Фениксу боль.

– Ты возвращался туда после этого?

И снова он пытается перевести тему:

– Я собираюсь перекусить. Хочешь чего-нибудь?

Мою грудь переполняет разочарование. Каждый раз, когда я пытаюсь проникнуть к нему в душу, он снова запирает замок и выбрасывает ключ.

Мечтаю, чтобы Феникс открылся мне. Потому что все, чего я желаю, это помочь ему.

– Да. Я хочу, чтобы ты перестал отгораживаться от меня, когда я спрашиваю о твоем отце. Знаю, что тебе сейчас тяжело, но…

Меня прерывает фырканье.

– Ни хрена ты не знаешь.

– Что, черт возьми, это должно означать?

Свет снова мигает, когда Феникс делает шаг в моем направлении.

– Ты сидишь в башне из слоновой кости, любимая и опекаемая своим папочкой.

Мое сердце болезненно колотится, когда он продолжает:

– Тебе нет нужды запирать дверь, чтобы не получить удар битой от пьяного отца, поскольку он хочет убить тебя во сне. И тебе не нужно жить в дерьме, где всякий гребаный день является постоянным напоминанием о том, что один неверный шаг – и ты закончишь так же, как он. Тебе не надо гадать, где твоя мама, и надеяться, черт возьми, что у нее все хорошо, даже если ей на тебя наплевать, потому что она тебя бросила.

Его заявление разрывает мою грудь.

– Фе…

– Ты не представляешь, что такое голод. И я не имею в виду урчание в животе. – Его верхняя губа кривится. – Я говорю о голоде, который причиняет физическую боль и заставляет тебя молиться Богу, в существовании которого ты уже не уверен, чтобы тебе удалось отыскать поесть хоть что-нибудь, прежде чем твое тело сдастся.

По моей щеке скатывается слеза, но это еще больше распаляет злость Феникса.

– Ни черта ты не знаешь, Леннон. – Надвигаясь, он прижимает меня к стене. – Потому что ты никогда ни в чем не нуждалась. У тебя есть то, за что люди вроде меня готовы умереть.

Наклонив голову, он прикасается губами к моему уху. От его угрожающего тона по телу проносится волна мурашек.

– Не смей плакать и жалеть меня. – Я вздрагиваю, когда он сжимает мой подбородок пальцами, заставляя поднять на него взгляд. – Мне не нужны твои поганые мученические слезы. И уж точно не нужно твое сострадание.