Слоны Ганнибала - стр. 28
Многие вскочили с мест и яростно хлопали ладонями в такт бешеной пляске. Отдавая должное обычаям своей новой иберийской родни, встал с места и Гасдрубал. Хлопать ему мешала чаша, которую нельзя было поставить на стол, не пролив вина.
Внезапно один из плясунов кинулся к Гасдрубалу и вонзил в его грудь кинжал по самую рукоять.
Крики ужаса заглушили хлопки и звучание варварской музыки. Красавчик лежал на полу в луже вина и крови. Убийца стоял рядом, скрестив руки на груди. Маска спала. На мужественном загорелом лице не было ни страха, ни смятения. Глаза сияли радостным блеском. Невеста, протянув руки, как слепая, шла к убийце. Все расступились.
– Вламун, – говорила Регила одними губами. – Зачем?
Никто не пошелохнулся. Никто не кинулся к убийце, чтобы связать ему руки, схватить его, обрушить на него град ударов, стереть наглую улыбку с его безусого лица.
Ганнибал чувствовал, что все взоры устремлены на него. Удар кинжала поставил кровавую точку на владычестве Гасдрубала, да будут к нему милостивы подземные боги!
Несколько человек бросились к Ганнибалу и подняли его на плечи. Толпа потекла по коридорам дворца и, захлестывая ступени, вылилась на площадь, черневшую тысячами голов.
– Ганнибал! – раздался громовой крик.
В эти мгновения юноша ощутил в себе силу, которой не обладали ни отец, ни Красавчик, – власть над войском, Иберией и – страшно подумать! – над судьбами державы. Нет! Он не на плечах воинов! Невидимые крылья несут его над землей туда, куда все эти годы влекла потаенная мысль. Теперь достаточно одного слова – и эти тысячи голов и глаз обратятся к Италии. Засверкают мечи, под трубный рев и топот слонов двинется войско, сметая все на своем пути.
Осада Сагунта
Сагунт наслаждался мирной, безмятежной жизнью. В окружавших этот полугреческий, полуиберийский город садах зрели розовые яблоки и пурпурные гранаты. Владельцы садов готовили корзины к сбору очередного урожая.
В предместье от зари до заката бесшумно вращались гончарные круги. Под руками трудолюбивых ремесленников из бесформенной глины рождались кувшины и чаши – знаменитая, не тонущая в воде сагунтийская посуда. Обожженная в подземных гончарных печах, она приобретала темно-оранжевый оттенок, ценимый повсюду, где в кувшинах знают толк.
Рыбаки несли в тростниковых корзинах дары моря – рыб с выпученными глазами и огромных омаров, шевелящих усами и клешнями. Сагунтийские омары! За ними посылали корабли гурманы Массалии и Рима.
Богатые сагунтийские купцы в тавернах на главной площади города подсчитывали выручку. Мальчишки играли в бабки.