Сломленные. Вернуть семью спустя годы - стр. 32

— Ещё раз здравствуй, Лена, — раздается за спиной голос, от которого кожа снова покрывается мурашками.

Я не оборачиваюсь, жду, когда Марат окажется рядом.

— Здравствуй, — отвечаю ему в тон, все так же глядя на небо. Зачем-то ищу самую большую звёздочку.

— Скучаешь?

— Просто захотелось остаться одной. Но ты, я так понимаю, не позволишь. — Я перевожу взгляд на Абрамова, который. Он салютует мне бокалом, затем делает глоток. — Хочешь шампанского?

— Спасибо, я воздержусь.

— Все ещё не пьешь?

— Не пью.

— Умная девочка, — делает он комплимент, в ответ на который я усмехаюсь.

— Скажи честно, Марат: зачем ты вернулся?

— Если скажу, что за вами, поверишь?

Он заглядывает в мои глаза. Я же недоуменно хлопаю ресницами.

— Шесть лет назад ты была беременна от меня. Родила дочь... Где она?

Из горла вырывается истеричный смех. Господи, откуда такая информация? Даже если кто-то из наших догадался, что я была беременна от Марата, никто не сказал бы это вслух. От страха.

Резко замолкаю, поймав пристальный взгляд Абрамова.

— У меня нет ребенка, — шепчу хриплым голосом. Слезы тяжёлым грузом застревают в груди, а слова — комом в горле.

— Лена, не играй со мной. Я вас заберу. И плевать, что ты чужая жена.

Качнув головой, я звонко смеюсь. Какие глупости... Забирать надо было тогда, когда ты впервые появился в доме Григория. Надо было поговорить со мной, спросить, что вынудило меня выйти замуж за Соколовского. Но ты назло мне переспал с Галиной и слился, оставив ее в свадебном платье.

— Нет у меня ребенка, Марат. А вот у тебя есть. От Галины. Твою дочку зовут Алисой. На нее можешь предъявлять права. А моя дочь... Она умерла.

— Наша дочь... умерла? То за чушь? Кому ты врешь, Лена? И... не может быть у меня ребенка от Галины!

— Будешь отрицать, что спал с ней?

— Не буду я ничего отрицать. А вот твои слова — буду. Она не могла забеременеть! А вот ты... Я все узнал. Ты родила на восьмом месяце после свадьбы. Таких совпадений не бывает.

— Что здесь происходит? — как гром среди ясного неба звенят слова Григория. От его тона по коже пробегает мороз. — Повтори, что ты только что сказал, Абрамов.