Сломленные. Вернуть семью спустя годы - стр. 23

— Я тебя накормлю, родная. А потом пойдем в ванную, хорошо?

— Хорошо, — широко улыбается малышка и как-то совсем неожиданно подносит мою руку к своим губам и целует тыльную сторону, вызывая мурашки во всем теле. Боже... Ну какая же она прелесть!

От этого жеста на глаза набегают слезы.

На кухне мы проводим около получаса. И за все это время я не слышу ни голоса своего мужа, ни его сестры. Домработница все крутится у плиты — Гриша дал ей какие-то указания. Кажется, помимо Галины у нас будут ещё какие-то гости.

— Все! — Алиса мотает головой, закрывая рот ладонью, когда я подношу очередную ложку каши к ее губам. — Я больше не хочу.

Улыбаюсь, мысленно подмечая, что с малышкой мне совсем не скучно. Не хочется бежать отсюда, дабы отвлечься. Наоборот, время будто летит.

— Пойдем в комнату. Искупаем тебя, и спать.

В этом доме у Алисы есть своя комната, куда мы и поднимаемся. Взяв из шкафа белый махровый халатик, мы идём в ванную. Наполнив ванну теплой водой, принимаюсь раздевать девочку.

— Я соскучилась по тебе, — тихо говорит Алиса, когда я опускаюсь перед ней на корточки. — Мама кричит на меня, когда я хочу сюда приехать.

— Может, у нее дела были? Поэтому она не могла найти время? — отвечаю, снимая с нее платье.

Едва она оказывается передо мной без одежды, как мой взгляд застывает на ее руке чуть выше локтя. Там синее пятно размером в клубнику. И ещё одно на запястье — чуть поменьше.

— Алис... Откуда это?

Девочка сглатывает, но не отвечает.

— Это... — Я не знаю, как подобрать правильные слова, в итоге говорю то, что думаю: — Это мама сделала?

Алиса бросает быстрый взгляд на дверь, а потом смотрит на меня. И снова сглатывает.

— Да, — неуверенно кивает. — Но ты ей не говори, хорошо? А то она опять начнет ругаться.

Я выдыхаю, не зная, что ей ответить. Лишь снова прижимаю девочку к себе и целую в висок, чувствуя подкативший к горлу ком.

Через пятнадцать минут мы выходим из ванной. Я сушу волосы малышки, ежеминутно представляя, как Галина бьёт эту девочку. Такую послушную и умную. Несмотря на жестокое обращение к себе, Алиса плохо о своей матери не отзывается. Но я отчётливо ощущаю обиду в голосе малышки, когда она говорит о Галине.

Боже... Ну как можно бить собственного ребенка? И за что ее можно ругать?

— Я проснулась рано. Поэтому спать хочу, — говорит малышка, когда я укрываю ее одеялом. — Можем погулять во дворе, когда я проснусь? И рисовать! Хочу ваш сад нарисовать!

— Конечно, — отвечаю с улыбкой. — Я же знаю, как ты любишь рисовать. Даже помогу тебе. Хочешь?

— Хочу!

Я снова утыкаюсь носом в ее ароматную макушку. Целую в щеку и, пожелав сладких снов, выхожу из комнаты.