Сломанный ген - стр. 10

Пациентка с несколько вычурным именем Виолетта – средних лет женщина с явными признаками неврастении – пришла на прием к Манкевичу под конец рабочего дня со стандартным набором жалоб: жизнь кончилась, в семье не понимают, на работе не ценят, руки опускаются… Все бы ничего, но когда больная сообщила о том, что беременна, доктор несколько приуныл. Уже сложившийся в его голове план лечения посыпался; большинство подходящих для ее случая препаратов принимать при беременности нельзя. Пришлось Манкевичу лезть в темные дебри души Виолетты Петровны, чтобы выяснить причины ее состояния.

Как и следовало ожидать, никаких дефектов сознания и поведения пациентка за собой не замечала, а вот претензии к ней со стороны окружающих сформулировала весьма своеобразным образом. По словам больной выходило, что у нее абсолютно отсутствует какой бы то ни было интерес к материальным ценностям. Поначалу Артур Эдуардович даже не понял, что она имеет в виду, а когда разобрался, почувствовал профессиональный азарт, хотя и не исключал, что пациентка могла выдавать воображаемое за действительное.

Симптомы оказались просто поразительными: больная проявляла паталогическую «антижадность». Так Манкевич назвал про себя ее состояние, ибо даже подходящего к ее поведению термина он подобрать не смог. Такое доктор слышал в первый раз… «Хотя нет, не в первый! – осенило вдруг Артура Эдуардовича. – Сегодня утром уголовный паренек рассказывал что-то подобное, – вспомнил он. – Только тот тип, скорее всего, симулировал, а этой дамочке врать вроде бы незачем».

– Скажите, а до этого вы когда-нибудь обращались за психиатрической помощью? – спросил Манкевич.

Болезненно переживавшая сам факт присутствия на приеме у психиатра Виолетта Петровна совсем смешалась и через силу еле слышно ответила:

– Нет, доктор.

– Вы не волнуйтесь, подумайте, – попытался успокоить больную Артур Эдуардович. – Уверяю вас, о том, что вы скажете в этом кабинете, никто не узнает, – привычно повторил он то, что обещал поголовно всем своим пациентам.

Виолетта обвела невидящим взглядом просторный и светлый кабинет, задержалась на громадном шкафу с книгами, скользнула по развешенным за спиной Манкевича дипломам в тонких рамках и доверчиво заглянула в докторские глаза.

– Да, я действительно лечилась у психиатра, – призналась она. – У меня был тяжелый период… Нервы сдали… Я стала срываться на своих родных, и все покатилось под откос: дочка замкнулась, муж не выдержал и ушел – стал жить отдельно.

Воспоминания давались с трудом. Сквозь слезы начала рассказывать Виолетта о тяжелых временах, но по мере того, как прошлые события прокручивались в ее памяти, она потихоньку успокоилась и довольно внятно изложила историю своей болезни.