Сломанные вещи. Часть 1 из 4 - стр. 14
Я жую губы, прикусывая побольнее. Всё-таки шанс есть. Пусть небольшой. Тихонько зайду, осмотрюсь и уйду. По крайней мере, я буду уверена, что сделала всё, что могла.
Голос тут же меняет тактику, подсовывая свои любимые картинки «что с тобой сделают в таком опасном месте», но я отмахиваюсь. Сегодня я везучая, в это и буду верить.
Вытаскиваю электрошокер, перехватываю удобнее и толкаю дверь. Однако, приоткрывшись немного, она стопорится. Чёрт, намертво! В коридоре квартиры не видно ни зги, через пару метров светлеет дверной проём – в комнату?
За окнами раздаётся приглушённый гул – равномерный, технический, – и это ещё больше подчёркивает тишину здесь, на лестнице. Я вдруг чувствую, насколько одинока – посреди этого дома, посреди Района, да и вообще.
Наверняка в квартире никого нет.
Выдохнув для храбрости, боком протискиваюсь в щель приоткрытой двери. Хоть какая-то польза от того, что я тощая.
Жду пару минут. Кажется, что грохот моего сердца слышно на всю квартиру. Однако из окружающей темноты меня никто не хватает. Вообще ничего не происходит. Уф…
Медленно, нащупывая каждый шаг, крадусь к светлому прямоугольнику. Под ногами предательски скрипит.
Выхожу в комнату. Вытянута горизонтально, вправо от входа. Слабый свет с улицы – два больших окна, закрашены светлой краской. Мебели нет, только какой-то мелкий хлам валяется. Пахнет затхлостью и совсем немного – человеческим жильём. Это явно не место обитания бездомного.
Дальняя стена справа тонет в сумраке. Кажется, там есть дверь в другое помещение. Позже проверю.
Выхожу на середину комнаты, в пятно света из окна. Пол выложен широкими деревянными досками. Потёки и наплывы краски на стёклах. Окна целые, из-за этого в помещении тепло.
Очередная половица под ногой скрипит. Поворачиваюсь к противоположной стене. На ней темнеет большой прямоугольник – как будто след от картины. Здесь мебели тоже нет. Делаю шаг вперёд…
В следующую секунду я больно падаю на колени, утыкаюсь лбом в пол, а правая рука вывернута за спину так, что шокер уже выпал из пальцев. Над головой раздаётся мужской – низкий и хриплый, будто спросонок, – голос без вопросительных интонаций:
– Зачем ты здесь.
Сердце колотится о грудную клетку так сильно, что, кажется, вот-вот разобьётся. Как и все мои благие намерения.
Непроизвольно напрягаю руку, но горячая, лихорадочно-жаркая ладонь мужчины не позволяет двинуться даже на миллиметр. От боли и обиды хочется скулить.
Думай, Лета! Понятно, что это не он. Хотя в нашу прошлую и единственную встречу он не разговаривал, но и так ясно, что для военного робота этот голос слишком уж… сексуальный.