Сломанное сердце - стр. 53
Остальные зовут его, но он отмахивается:
– Идите. Внизу встретимся.
Когда в аудитории никого не остается, он подходит ко мне. По-моему, ему немного неловко. Во всяком случае он ведь специально дождался, когда все уйдут, и теперь не сразу начинает. Личное, видимо, ему мешает.
– Артём, вы что-то хотели? – интересуюсь спокойно.
– Почему у меня четыре? – спрашивает он, глядя в глаза.
Вообще, Шаламов не похож на того, кого сильно волнуют собственные оценки. Да и сейчас он, скорее, озадачен, чем возмущен.
– Вы не ответили, когда, как и кем выносится постановление о приобщении к делу вещественных доказательств.
– Этого не было в лекции, – заявляет он.
– Артём, вы без пяти минут юрист. Вы как работать собираетесь? Клиентам своим, коллегам, судье… тоже будете, чуть что, говорить: этого не было в лекции? Это есть в уголовно-процессуальном кодексе, который вы должны знать от и до.
Он смотрит на меня долгим взглядом, а потом вдруг усаживается полубоком прямо на мой стол и выдает:
– Мне кажется, ты ко мне просто придираешься. Специально. И на той неделе, и сейчас. Интересно, почему?
Я даже не сразу нахожусь, что ответить. Это просто уже нахальство.
– Что за глупости? – усмехаюсь.
А он вместо ответа придвигается ближе. Мне становится неловко, и я отхожу от стола на пару шагов. Это бред, конечно, что такая ерунда, как внезапное нарушение моих личных границ, так на меня действует.
Ни одна самая сложная ситуация ни разу не лишала меня уверенности так, как сейчас запросто сделал он, всего лишь придвинувшись непозволительно близко. Я злюсь на себя за это, но поделать ничего не могу. Разве что скрыть свое смущение.
– Ты… – тянет он с легкой улыбкой.
– Так, во-первых, давайте-ка соблюдать субординацию, господин Шаламов. На «ты» вы, пожалуйста, к своим девочкам обращайтесь.
– К каким – моим девочкам? – явно играет он.
– К подружкам вашим.
Я нервничаю внутри. Черт возьми! А он, наоборот, становится расслаблен и как будто даже слегка насмешлив.
– Так ты ревнуешь, может? – забавляется он. Или даже радуется, как будто, если бы я его и правда ревновала, это сулило ему какую-то пользу. Потом сообщает великодушно: – Нет у меня никаких девочек и никаких подружек. Ну то есть ничего серьезного... Я, может, вообще только о тебе думаю… о том, что у нас было…
Шаламов плавно снимается со стола и вот уже стоит рядом, напротив, в полушаге от меня. Отступать дальше несерьезно. Мальчишка просто зарвался! Пора его привести в чувство!
– Что ты себе позволяешь? – строго произношу я. – Я ведь могу сделать так, что тебя отчислят.