Сломанное сердце - стр. 50
– Валерия Сергеевна, а вы ведь у нас сами не так давно учились?
– Да, на факультете международного права.
– А преподавать почему решили у нас, у правоведов, а не у своих, не у международников?
– Ну, уж куда позвали… – развожу руками.
– Не пожалели ещё, что согласились?
– Не дождётесь, Валентина Осиповна, – смеётся усатый-бородатый Игорь, и та сначала обиженно замолкает, а потом набрасывается на него с претензиями. Игорь отбивает все её нападки своими шуточками. В общем, работы никакой. И я собираю все свои бумажки обратно в портфель и иду в триста вторую.
Постепенно просторную аудиторию наполняют студенты, рассаживаются кто куда, негромко переговариваются. Ровно со звонком начинаю лекцию, отмечая про себя с легким разочарованием, что Шаламов не пришёл. Ну что ж, тем хуже для него. На следующем семинаре будет тест…
Однако спустя четверть часа он всё-таки соизволяет явиться. Открывает дверь и заходит вдвоём со Свиридовой. Хмурится, на меня не смотрит. Бубнит что-то под нос угрюмо – видимо, здоровается. Свиридова оказывается поразговорчивее.
– Здравствуйте, Валерия Сергеевна. Извините за опоздание. Мы… – она коротко, но многозначительно хихикнула. – Мы нечаянно.
– Садитесь, – разрешаю, хотя кому я это говорю? Шаламов, не дожидавшись дозволения, уже сидит на первом ряду, среди своих друзей. И Свиридова подсаживается туда же. Для острастки напоминаю: – В другой раз опоздавшие будут слушать лекцию с той стороны двери.
На самом деле я бы и сейчас эту парочку выпроводила вон, если бы… если бы не случай с сумкой. Ненавижу быть благодарной…
– … На практике, увы, представление доказательств зачастую вообще не документируется, – продолжаю я, – и о том, что, допустим, некий предмет был вручен следователю обвиняемым, потерпевшим или свидетелем, мы узнаем, лишь ознакомившись с показаниями этих лиц…
Сегодня я стараюсь разнообразить лекцию, перемежая теоретические постулаты подходящими случаями из практики. И поток действительно оживает. Только я успеваю ответить на один вопрос, как тут же тянется ещё рука, и ещё.
Один Шаламов сидит с таким видом, будто присутствует здесь только физически, а мыслями летает совершенно в иных местах. И, естественно, ничего не слушает, ничего не конспектирует. Выглядит он тоже сегодня не так шикарно, как на прошлом семинаре. Натянув капюшон толстовки на голову, сидит, развалившись на скамье, смотрит перед собой безучастно. Будто спит с открытыми глазами. И мне стоит значительных усилий сдержать так и рвущиеся с языка острые реплики в его адрес и делать вид, что не замечаю его открытого нежелания работать, да и вообще тут находиться.