Сломанное сердце - стр. 44
Лера продолжает на меня смотреть, будто ждет какого-то ответа. Я тоже на нее таращусь. Уже не так ошарашенно, как вначале, но все равно, чувствую, что у меня весьма красноречивая физиономия. Ещё и пылает до ушей.
– Всё? – спрашиваю её глухо. – Вы всё сказали? Я тогда, наверное, пойду?
Она молчит. Я поднимаюсь и на ватных ногах выхожу из аудитории.
14. 14. Артём
Ленка догоняет меня уже на выходе из универа.
– Тёма, стой!
Хватает за локоть, останавливает почти силой.
– Тёма, до погоди ты.
Разворачивает к себе, заглядывает в лицо.
– Как ты?
А я ответить ничего не могу. Челюсти разжать не могу, будто свело. Хочу быстрее свалить отсюда куда угодно. Никого видеть не хочу.
Вырываю у неё руку, но она снова цепляется.
– Давай я тебя домой отвезу?
Сначала хотел рявкнуть, типа, отвали, сам доберусь. Но потом думаю: Ленка-то здесь при чем, чтобы на ней срываться…
Киваю, мол, спасибо, и молча иду к её тачке. Ленка, к счастью, с разговорами не лезет. Хотя, чувствую, поглядывает с жалостью на мою окаменевшую мрачную мину. Уже перед самым домом спрашивает:
– Тём, да не расстраивайся ты так из-за этой Самариной. Подумаешь, не ответил. Раздула тоже трагедию. Она просто злобная сучка…
– Помолчи, а? – прошу её заткнуться. И Ленка в кои-то веки внимает моей просьбе.
Останавливается у наших ворот.
– Может, вечером сходим куда-нибудь? Посидим? Погуляем? Ты развеешься…
– Нагулялся уже, – буркнув, выхожу, не прощаясь.
Ещё с улицы слышу, как Ксюшка наигрывает гаммы на пианино. Прекрасно!
Раньше мама меня терзала уроками музыки, мечтала взрастить своего Мацуева, даже утверждала, что у меня отличный слух и всё такое. Но я это дело ненавидел и всеми правдами и неправдами увиливал, пока она на меня не махнула рукой. Теперь вот Ксюшку учит. Правда, её заставлять не надо, она сама с энтузиазмом долбит по клавишам.
Обычно я терплю без напряга их уроки, но сейчас это бам-бам-бам стучит по мозгам, как долото. Блин, хоть из дома беги…
Даже не заглядываю в гостиную, где они там музицируют, сразу поднимаюсь к себе. Цепляю наушники, врубаю погромче музон и заваливаюсь поверх постели. И даже сквозь гитарные запилы и ударники слышу едкий голос Леры: полный ноль… беспомощный…
Какого хрена она так? Ну да, не готов был, мой косяк. Но зачем так-то? А как она смотрела! Как на полное говно… как на кучу мусора… как на всё самое стремное и уродское…
Вижу перед собой её презрительный взгляд, и меня снова начинает душить. А между ребрами печет невыносимо.
За что она так? Что я ей сделал, чтоб уж так-то?
Будь это кто другой – ой да я послал бы и забил. Ну, может, было бы малость неприятно, не знаю. А она… она меня просто выбила. И, с одной стороны, я как бы понимаю, что это чушь, а с другой – такое ощущение, что она спецом на мне вызверилась.