Слишком живые звёзды 2 - стр. 57
– Папа? Оно натирает. Оно жутко натирает, папа!
Он рванул с места к той двери, которую видел уже в тысячный раз. Пол заскользил под ногами и устремился назад. Голоса учителей стали громче, сердце стучало по горлу, которое медленно заполнялось кровью, что подкатывала к носу. И когда Джонни добежал до белой двери, кровь хлынула из его глаз, окрашивая всё вокруг красным. Но как только он потянул ручку на себя и вошёл внутрь, мир тут же очистился от крови и закричал деталями, вгрызающимися в мозг.
Джонни зашагал по туалету, отсчитывая кабинки. Третья. Чёртова третья кабинка, запертая изнутри. Но после первой необходимость считать пропала, потому что его вновь позвал голос. Голос дочери, зовущей своего папочку. Ноги сами по себе шли вперёд, хоть воздух и пытался остановить их, придавливая тяжёлой массой. Раз шаг, два шаг, три шаг и…повернулся замок в той самой кабинке, что стала проклятой во всей школе.
Рука легла на ручку и медленно опустила её вниз.
Из открывающейся двери показалась повешенная девочка, чьи ножи лишь чуть-чуть не доставали до крышки унитаза. Верёвка сжала шею, и тянулась она к проходящей под потолком трубе – довольно прочной, чтобы выдержать сорок два с половиной килограмма. Губы посинели, белые колготочки намокли от мочи, и чья-то невидимая рука покачивала висящее тело из стороны в сторону. Пепельно-русые волосы стелились по красивому юному личику, на котором больше не дрогнет ни одна мышца. Веки были опущены, но Джонни знал, что под ними.
Знал и хотел забыть, но каждый раз натыкался на эту проклятую кабинку.
И когда он решил развернуться и убежать прочь – неважно куда, лишь бы подальше от этой девочки (конечно же, незнакомой), – его ноги вцепились в пол, не позволяя ему уйти. Кто-то сжал голову и повернул её в сторону кабинки, с силой заставив смотреть на то, как открываются глаза.
Тёмно-зелёные глаза.
Джонни проснулся за секунду до того, как крик бы вырвался наружу. Он сорвал с себя одеяло и выскочил из кровати как будто из пасти самого дьявола. Ступни нашли поверхность, потерли её и вновь врезались в пол, прогнав волну боли по всему телу. Руки растворились в воздухе, пропали в чёрных точках, возникших перед глазами, но Джонни тут же почувствовал их, когда ударился об угол тумбочки. Сквозь зубы протиснулся стон, но как только он вышел наружу, то сразу исчез в темноте.
Папочка…
Холодный пот стекал по коже, пытаясь её охладить. Но лучше бы он поджёг её, потому что все кости сковал мороз, хоть в комнате и не было окна. Если бы оно здесь было, Джонни мигом бы выпрыгнул из него, ведь… ведь папочки не бросают своих девочек, верно? Хороший папа никогда не скажет: «Подожди, я сейчас занят, не мешай мне». Хороший папа никогда не ударит по попе и не накричит на свою девочку за то, в чём она не виновата. Но ты не хороший папа. Так говорила мама, и так говорю я. Ты ужасный отец! Ужасный! Ты никогда не смотрел на мои рисунки и поэтому ничего не заметил! Я стирала, стирала, стирала буквы, но ты всё так же был занят своей работой! РАБОТОЙ, А НЕ МНОЙ!