Слишком взрослая жизнь - стр. 13
Старые дома, ненужные посёлки и деревни сносили, а жителей переселяли в возведённые на руинах модули. А несогласных – нам говорили, что они преступники – отправляли на производство антисонных таблеток, продуктов питания и прочего, что получал каждый из добровольно заточенных людей.
Миллиардеры ворочали делом и щедро сыпали деньгами – они загребли к рукам весь мир. Люди подсели на Виртуалити, зато всё остальное перешло во владение финансовых магнатов.
У таких, как я, согласия не спрашивали – само собой предполагалось, что молодой человек из наполовину глухой приморской деревни пожелает полностью вкусить цивилизованной жизни. Попробовал, да чуть не подавился. А моих родителей, посмевших воспротивиться, отправили на принудительную стройку – так мне сказали. Кто знает, где они, да и живы ли вообще?
Вскоре мир вокруг меня разделился. Одни люди попали в принудительно-добровольное заключение в модулях, другие работали на подземных заводах. А за тысячи километров жили третьи – те, кто обречён сойти с ума после двадцати пяти лет. Их я назвал заточёнными на мнимой свободе. Хотя, кто знает – вдруг люди в модулях и на заводах тоже обречены на безумие?
Вместе с воспоминаниями я восстановил имя. Витя, Виктор – так назвала меня мама. Где она? Вряд ли я её найду.
…Бег по крышам прервался. После многих лет с малыми физическими нагрузками тело требовало покоя. Я остановился: едва дышал. Лес приблизился, однако ноги подкашивались и не держали меня. Я упал на серую поверхность и отчаянно захрипел. Впервые в жизни ощутил, что умираю.
«О нет, я забыл о противосмертном порошке – не взял его с собой! И всё, конец?!» – отчаянные мысли захлёстывали меня. Но их перебарывали другие: «Нет, умру на свободе – ещё не достиг цели! Я доберусь до леса». Обрести свободу, вернуться к природе – вот что двигало мною, придавало новые силы.
Я пополз, преодолевая боль. В лёгких поселился огонь; я хрипел. Начались судороги. Мышцы не привыкли к напряжению, они отказывали, но я упрямо превозмогал себя и полз дальше.
Тело превратилось в один огромный комок боли. Я последним рывком дополз до края крыш. Спрыгнул с вершины – благо, невысоко, метра два – на сырую от росы землю (начиналось утро). Ударился и закричал от пронзительной боли.
В этот страшный миг показалось, что я умер.
Спустя много часов я пришёл в себя и открыл глаза; увидел багровые краски заката – пролежал в отключке весь день. Зелёные деревья мягко шуршали от лёгкого ветерка, пели птицы, а я лежал и, словно ребёнок, радовался всему окружающему. Берёзы и дубы вставали надо мной, стремились к багровеющему солнцу, а ещё выше и в стороне виднелся бугор сопки. Птицы выводили трели, в кустах стрекотали насекомые – забытые звуки