Слипер и Дример - стр. 50
– Т-т-т-т-то есть? – Загрибука вслед за котом вылез из Жёлтой Подводной Лодки, и теперь они восседали на рубке, наслаждаясь зрелищем исторической ката-клизмы.
А вокруг их пьедестала славянским хороводом бравые моряки танцевали хава-нагилу. Шахтёры, измазавшись в белых отутюженных пачках балерин, стояли на своём в очереди за градусниками, то есть натурально падали на четвереньки с перепою и радости. Марксон и Энгельсон в небе становились всё злее и злее. Студень в их руках кончался.
– Сдаётся мне, мы присутствуем с тобой в самом начале коды этой пьесы. Ещё немного, и грянет крещендо! Ты когда-нибудь видел в небе больших медуз? Как насчёт мухоморрров на закате?
Загрибука сполз задницей на жестяное покрытие лодки и позеленел ещё больше. Хорошо хоть, что оттенок его зеленоватости скрывала пусть короткая, но чрезвычайно бурая шерсть.
Кот, глядя на Загрибуку, понял, что перестарался с историей градостроения, обмахнул его хвостом и бодро произнёс:
– Спокуха, Загрибыч, я сейчас что-нить придумаю!… Я щас… Щас-с-с-с..
Ну а дальше вы, дорогие читатели, сами знаете, что произошло.
– Туши фары, отец! – заорал в очереди поддатый стахановец и схватил за задницу стоящую перед ним балерину, которая в свою очередь шмальнула его по кадыку невесть-откуда-взявшимся зонтиком.
– А – Я – ЩЩЩЩЩАЗ! – закончил свою проповедь помятый бодуном святой отец с истошным воплем на частоте Робертино Лоретти, и всё жахнуло в холодную темень захлопнувшегося холодильника тёти Нюры из Кронштадта меж куском селёдки и шкаликом водки её мужа, Артемия Феоктистовича Шматко.
Глава о снах, копошащихся внутрях, и о снах, шастающих вокруг да около
И жуть была превыше ожидания,
Визжала пицца-дрицца над жестью старых крыш,
Все ёжики Мересьеву внезапно отрыгнулись,
И, сидя в правом лёгком, скреблась об сердце мышь.
– Ни зги не видно! – раздался тихий тонкий голос.
– Зги отсутствуют, – подтвердил другой такой же голосок чуть громче.
– Слипер, ты, что ли?
– Я, Дример. Я.
– Мы енто где?
– Напрашиваешься на рифму. Пока ничавошеньки не видать.
– Я вот сижу где-то. Что-то мягкое под задницей.
– А я лежу на боку. Подо мной тоже что-то мягкое.
– А шо голос-то такой странный?
– А у тебя?
Темнота начинала отступать. Глаза привыкали к ней. Первым прозрел Слипер. Появились очертания комнаты. Она была совсем небольшая, два-три шага туды-сюды и обчёлся. В углу у окна с плотно задвинутыми шторами стоял письменный стол. Над ним висели две полки. У противоположной стены приютился маленький комод, а напротив окна вдоль плинтуса примостилась тахта, на которой теперь и приподнялся Слипер.