Слипер и Дример - стр. 29
Может быть, кто-то из вас мечтал стать гениальным поваром? А вот чему может научиться ученик повара за три года в сомнительного уровня кулинарном училище? А в училище Захудалинского района города Задрипищенска? Печь вокзальные тошнотики? А если б он учился этому не три года, а все десять-двенадцать, да в специализированном заведении с заточенными под енто дело учителями? И не по два часа в день, тратя остальное время на историю монгольских братьев Ыхтынбая и Пыхтынбая, которые чёрт-знает-когда в XIV веке носились чёрт-знает-зачем по своей монгольской степи, кромсая друг друга из-за сомнительной красоты потной и сальной дивчины с небритыми подмышками. Нет уж, никаких эпосов! Ученик прилежно занимался бы изучением искусства кулинарии в теории и на практике по шесть часов в день двенадцать лет подряд. И всё это при изначальном выборе учеником своего будущего ремесла. То есть он бы испытывал к своему образовательному процессу самый неподдельный интерес и чувствовал себя, как минимум, на своём месте. (Колбасу резать будем ЗДЕСЬ!) Да за такое время можно даже жирафа научить готовить французский омлет на голове бегущего леопарда. И что выросло бы из такого ученика? Верно. Мастер. Мастер своего дела. Не посредственный полуисторик монгольской республики в пополаме с подмастерьем вокзального спеца по травле голодных пассажиров, а Мастер своего дела. С тысячами рецептов в голове, с отточенными годами движениями ножа, с лёгкостью фантазии, вкусом, стилем и другими сопутствующими Мастеру приятными вещами. И люди, отведав его стряпню, уходили бы чуть более добрыми, чуть более весёлыми, чуть более довольными жизнью – чуть более счастливыми, а может, и не чуть! И то же касается музыкантов. Кто-нибудь из вас, как я, таскал ли по три раза в неделю 15-килограммовый аккордеон за восемь троллейбусных остановок после основных занятий в пятом классе средней школы? Я ведь любил музыку. Честно. Любил. И даже исхитрился впоследствии сделать её таки своим основным занятием в жизни. Я хотел играть. Я хотел писать шедевры классической музыки. Но, видит бог, как я ненавидел её к концу уже первого года этих адских мучений, когда после шести уроков, помня о несделанном домашнем задании величиной с докторскую диссертацию, я еле живой и голодный пёрся в зимний, холодный и тёмный вечер в эту да-штоб-ей-провалитца-ламца-дрица музыкальную школу!!! А художники? Где вы, о великие художники, оставившие свой талант в жалких закорючках, выведенных на партах вечно пачкающейся шариковой ручкой «Союз»? Не знаю, как вам, а мне жаль этих лет, этих просиженных штанов на абсолютно неинтересно преподающихся уроках! Жаль этих бесполезных лет зубрёжки совершенно чуждых моей природе знаний. Лучше б я спокойно занимался музыкой все эти тринадцать лет с утра и до вечера. И, вполне возможно, сейчас я бы не марал бумагу этой чушью, а сидел перед пюпитром и писал прекрасную симфоническую музыку для мира, для людей, будучи абсолютно счастливым. И многие люди были бы тоже счастливы, слушая мою прекрасную музыку.