Слева молот, справа серп - стр. 22
– Как будто ты знаешь, как пытают людей ультразвуком. Ты же слушаешь Анне Вески, а для меня это хуже любого ультразвука. И успокойся, бога ради, не истери. У меня созрел небольшой план, который несколько смягчит ситуацию. Правда, на время…
За оставшуюся до прихода Шнапсте неделю в редакции произошло ЧП. Заведующая отделом пропаганды Люда Семагина приобрела по блату румынский гарнитур. Обещали финский, но его за полторы штуки выкупил какой-то хлопкороб из Узбекистана. Отметить покупку Люся решила в отделе спорта. Это было самое прокуренное помещение во всей редакции. Говорят, такой пьяной ее не видели даже супруг и любовник. Семагиной захотелось танцев и фейерверка. Бенгальских огней и хлопушек не нашли. Запалив подшивку газет, ответственный работник взобралась на стол. Отплясывала в дыму канкан под матерки и аплодисменты. Спортивные аналитики хлопали, восхищаясь розовыми трусиками и упругими ляжками. Кто-то заливал подшивку пивом. Наутро о дебоше пироманки доложили Матвеичу.
– Мало тебя, Люська, в детстве драли, сучку эдакую!!! – орал главный.
– Зато сейчас дерут – любая обзавидуется! – не выдержала Люся.
Рому с Андреем новость огорчила. Скорая огласка истории со Шнапсте могла вывести Матвеича окончательно, и в этом случае террора не избежать. В последнее время главреда все чаще можно было видеть трезвым. Это вызывало тревогу. Не употребляли в редакции всего несколько человек. Абик Цейтлин бросил прикладываться после гепатитных страданий, тут же удостоившись клички Подсолнух за черную шевелюру, худое лицо и желтую кожу. Василия Рощенко спугнул инфаркт. Не обширный, но достаточно внушительный. Красавца Роберта Зиле предупредила горкомовская теща. В Игоря Борейко и Наташу Ракину больше просто не лезло. Заместитель главного редактора Иосиф Шиндельман не хотел пойти стопами двоюродного брата – украинский родственник упился до белой горячки, а потом и до ЛТП, в котором клепал деревянную тару для подсолнечного масла.
Звонок от Шнапсте раздался ясным утром вторника. На лице снявшего трубку Марьина появилась гримаса ужаса. Рома, сообразив, кто звонит, напрягся и закурил:
– И что же сказал несчастный халдей?
– Спросил, будем ли мы завтра. Резко так бросил: «Ждите, суки!»
– Суки… сам он сука. Тупая и доверчивая. А голос у него как? Голос в норме?
– Как у Левитана, бл. дь, в начале войны у него голос! Злобно-трагичный. Мы с тобой, Рома, как настоящие коммунисты. Придумываем проблемы, а затем стараемся их решить. И заметь… часто коммунисты придумывают неразрешимые проблемы.
– То есть не вырос у Гвидо причиндал, – задумчиво изрек Хузин. – Не рвет он трусы и молнии его «вранглеров». Не восхищает статью своей жену и любовниц… Ничего, Андрюша. Завтра врубаем план «Б».