Слепой рывок - стр. 11
За герметичным окном сервы чистили фасад здания, удаляя со стен налет агрессивных химических соединений. Пустынные улицы города тонули в клубящемся, вялотекущем промышленном тумане. Солнце взошло четыре минуты назад, и его утренние лучи окрасили отравленные выбросы в цвет сукровицы.
Информационная панель, расположенная подле окна, отображала некоторые параметры внешней окружающей среды:
«Температура + 32 градуса по шкале Цельсия».
«Уровень кислорода 17 процентов».
«Степень загрязнения воздуха токсичными отходами – 24 процента».
«Скорость ветра для пятого городского уровня – 3 метра в секунду».
«Высота основного облачного покрова – 1132 метра. Прогнозируется моросящий кислотный дождь».
«Рекомендация глобальной системы здравоохранения: поддержание режима «инмод».
Внутри переоборудованной квартиры властвовала автоматика. Трансформируемая мебель была убрана в стенные ниши, спрятана под облицовкой и не использовалась уже очень давно. Гулкую сумеречную тишину помещения нарушали лишь редкие тоновые сигналы датчиков.
На отдельном экране отображалось время Сети. Цифры показывали восемь часов пятьдесят восемь минут утра.
При работающем режиме индивидуального модульного жизнеобеспечения большинство текущих параметров теряло практический смысл, отображалось лишь в качестве справочной информации.
Восемь часов пятьдесят девять минут.
Инмоды синхронно пришли в движение. С тихим гулом механизмы опустили капсулы до уровня пола и повернули их в вертикальное положение.
Иван Стожаров открыл глаза. Сногаз уже улетучился, но неприятный медикаментозный запах еще щекотал ноздри.
С некоторых пор (по непонятной причине) он просыпался чуть раньше положенного времени. Всего на минуту, но этого хватало, чтоб стать свидетелем трансформаций инмода, ощутить вибрации механизмов, услышать щелчки фиксаторов, заметить движение сегментов внутренней облицовки, почувствовать, как мягкие ремни, фиксирующие положение тела во время сна, шелестя приводами, уползают в узкие прорези, вкусить краткий миг реальности и пережить мгновенья подсознательной тревоги, граничащей с необъяснимым, немотивированным отчаяньем, когда приступ глухой тоски вдруг хватает за горло, сжимает его, слегка придушит и медленно отпускает, оставляя неприятный осадок на весь день.
Девять ноль-ноль.
Внутри инмода наступил рассвет. Включился стек-голограф, и границы реальности мгновенно расширились до иллюзии бескрайнего простора. Запахи и звуки заполнили сформированное кибернетической системой пространство, придавая ему степень достоверности.
Иван ненавидел первые минуты после пробуждения. Далеко не всегда удавалось отогнать неосознанное беспокойство, побороть беспричинную тревогу. От этого настроение портилось на весь день.