Следы чужих колёс - стр. 4
– Мы с вами? – переспросил я, – Не знаю насчет вас… У меня просто появилась проблема понимания… Вот хожу по разным таким местам, в книгах копаюсь… надеюсь получить некую ключевую идею. И – да – в случайности я, в основном, не верю.
– Понятно, я так и подумала. И что? Получилось хоть раз? Я имею в виду наткнуться на продуктивную идею?
– Да как вам сказать… Может быть… Отчасти… Напрямую, пожалуй, что нет, но иногда какое-то брошенное слово помогает продвинуться на пару-тройку шагов вперед. И это, кстати, тоже – к вопросу о «случайностях».
– Понимаю… – протянула Зейнаб и задумалась. – И вы всякий раз так поступаете, когда нужен ответ?
– Да что мы все обо мне да обо мне… Вы-то зачем здесь? – ответил я вопросом на вопрос.
– Поначалу я и сама не знала… – призналась Зейнаб, – но теперь что-то проясняется…
– Что проясняется? – спросил я, поскольку решил быть таким же бесцеремонным.
– Не могу ничего сказать пока что… Да и вряд ли это вам интересно. – она вдруг скрестила руки на груди, словно ей стало холодно.
– Почему же? Мне очень интересно, – ответил я довольно искренне.
– Вот как? – переспросила она, – И в какой же связи вам это интересно?
– Да как вам сказать… Просто, мне кажется, что я впервые в жизни на допросе, – как мне показалось, я тогда ловко, ушел от ответа.
– Что? – Зейнаб заразительно засмеялась, – Зачем же мне вас допрашивать? Просто сидим болтаем…
– Вы сами-то верите в то, что говорите? – спросил я и стал следить за ее реакцией.
– Ладно, вы правы… я вас сразу «увидела», еще на лекции… Мне нужно объяснять, что это значит?
– Нет, – ответил я спокойно, – и что теперь?
– Да ничего… Пойдемте, расскажете, что вы все-таки ищете… Я, конечно, ничего не обещаю, но думаю, что эта беседа будет не более бесполезна, чем эта лекция.
Мы встали и пошли в сторону Софийской площади. Она взяла меня под руку и это было даже приятно. Шли мы медленно. Я рассказывал о том, чем занимаюсь, о том, что считал достижениями и о провалах тоже. Она слушала не перебивая. Иногда Зейнаб почему-то прижималась щекой к моему плечу, но я чувствовал, что это вовсе не прилив нежности. Ведьма и нежность – это почти несовместимые понятия, хотя, и тут, конечно, есть свои нюансы. Во всяком случае, так я это понял из писаний Бар Сунуфа. Собственно, он писал, что у ведьмы даже может быть семья, но никто в семье никогда не догадывается об ее истинной сущности. Те же, кто знает ведьму именно в этом качестве, редко остаются с ней надолго. Признаться, я тогда так и не понял, что именно он имел в виду.
– Хорошо… беседы не помогли, —констатировала она, – Это понятно… И что ты делал кроме этого?