Следователь по особо важным делам - стр. 22
– Кого я обычно ищу, вам не подойдет…
– Да, работа у вас не из веселых…
Мурзин стал поглядывать на часы.
– За один раз нельзя объять необъятное, – поднялся я. – Надеюсь, у нас еще будет время встретиться.
– У вас-то да. У меня оно на вес золота. Для меня самые подходящие часы или утром, часиков в пять, или вечером, где-то около двенадцати.
– Ночью?
– Мне ночью удобнее. Сами видели, все время отрывают. А нужна тихая, спокойная обстановка. Верно я говорю?
– Ладно, значит, еще встретимся, – сказал я. – Кстати, оформим нашу беседу.
– Как вам нужно. Я от своих слов не отказываюсь… Только, ради Христа, не сейчас. Спешу.
Емельян Захарович распорядился, чтобы мне открыли кабинет главного зоотехника. Секретарша директора вытерла пыль. Принесла горшок с цветами.
– Вечером, после работы, придет уборщица и вымоет все основательно.
На небольшом письменном столе под стеклом – прошлогодний календарь. Со стены улыбается румяная девушка в белом халате и косынке. Из-под ее полной руки сердито смотрит бурая корова. «Соблюдай чистоту на рабочем месте!» – призывает плакат.
Но рассиживаться я не намеревался. Такое уж у меня правило: поначалу исходить все своими ногами, пощупать своими руками, увидеть своими глазами.
И, прихватив в качестве понятого Савелия Фомича, который с охотой взялся за это, отправился осмотреть место происшествия.
С закрытыми ставнями, с потеками по углам, дом производил впечатление заброшенности и беспризорности.
– Пустует? – спросил я у Савелия Фомича.
– Не идут. Суеверный народ, – покачал он головой.
– Богато живете…
– И домишко жидковат. Сборнощелевой… Так прозвали их. Щитовой, значит. Поставили с десяток, когда совхоз создавали. Конечно, сразу с жильем туго было. Тут уж не глядели. Теперь обстраиваемся солидно.
– Нам бы еще одного понятого. Такой порядок.
Я огляделся. Улица была пуста. Только по разбитой дороге ехал грузовик. Я уже хотел остановить, чтобы попросить шофера быть понятым. Но вспомнил: уборка. И опустил руку. Савелий Фомич заметил мой жест. И сказал:
– Пенсионерка напротив проживает. Наверняка дома…
Пенсионерка, оказывается, уже с большим вниманием наблюдала за нами из своего окна. Быть понятой согласилась не сразу. Савелию Фомичу пришлось пустить в ход все свое красноречие. Особенно он напирал на то, что я – «следователь московский».
– А в Москву меня не потащут? – с опаской спросила старушка. – Вон мою сноху в Барнаул вызывали.
– Нет, бабушка, не вызовем, – успокоил я ее. – И вообще никуда ехать не придется.
– Ну, тогда еще можно. Поездов я боюсь, – призналась она. – Да и внучат не на кого оставить.