Следователь по особо секретным делам - стр. 11
Николай шагнул в комнату и тут же запнулся об одну из сброшенных на пол диванных подушек. А при следующем шаге под его летней туфлей захрустели мелкие осколки хрустальной вазы, разбросанные по полу размашистым веером.
– Если тут происходило побоище, – пробормотал Скрябин, – то почему же я не проснулся от грохота?
Он прошел от балкона к дверям в коридор, по пути наступая еще на какие-то обломки, на выдернутые из кресел куски ватиновой набивки, на щепки от шкафов и даже на оторванные от стен куски обоев. Но, очутившись в коридоре, Николай и не подумал впустить в квартиру управдома Киселева, дворника Феофила и домработницу Нюшу. Вместо этого он шагнул к двери второй комнаты – той, что располагалась над его спальней.
– Надо вникнуть, в чем тут суть, – пробормотал он.
Откуда у него в мозгу возникла фраза – Николай, хоть убей, понять не мог. Свой утренний сон молодой человек ухитрился позабыть напрочь.
5
Николай знал, что у Сергея Ивановича есть пес – немецкая овчарка по кличке Дик. Однако старший лейтенант госбезопасности решил: собака осталась на даче, иначе непременно подала бы голос. А из спальни инженера не доносилось ни звука.
Дверь спальни изнутри что-то стопорило, но Николай надавил посильнее и сдвинул преграду с места. Она заскользила по паркетному полу, как салазки по укатанному снегу. И Скрябин переступил порог.
Первое, что он ощутил, это – прохладу. В середине июля солнце уже жарило вовсю к восьми часам утра, и в квартире самого Скрябина было сейчас наверняка никак не меньше 25 градусов по Цельсию. А здесь термометр показал бы от силы градусов 15. И Николай уразумел, где тут собака зарыта, когда увидел, что блокировало дверь.
Вход в спальню инженера преграждала невероятной чистоты и прозрачности глыба льда – размером с тележку мороженщика. А внутри этой глыбы темнел силуэт собаки – которая окостенела от холода с оскаленными зубами, но с зажатым между задними лапами мохнатым хвостом. Огромный пес в последние мгновения своей недолгой собачьей жизни явно испытал неимоверный ужас. Его темно-карие глаза глядели куда-то вверх, почти в потолок. И казалось, что они всё еще выражают отчаяние и ярость.
А в паре шагов от несчастного пса застыл его хозяин.
В спальне инженера стояли две кровати: его самого и его жены, которую сегодня по возвращении из Ялты ожидал сюрпризец. Проход между кроватями, в который затиснули тумбочку с маленькой лампой-ночником под алым абажуром, располагался там же, где этажом ниже находилась кровать Николая Скрябина. В этом проходе Сергей Иванович не сидел, не стоял и не лежал. Он делал и то, и другое, и третье одновременно – внутри хрустально прозрачного льда. Одна нога инженера – обутого в уличные ботинки – стояла на полу. Но другая его нога была занесена так, словно он хотел перепрыгнуть через находившуюся рядом с ним спинку кровати. При этом голову инженер запрокинул и выбросил вперед обе руки. Они составляли параллельную линию с полом, и эта позиция рук и головы с определенного ракурса создавала иллюзию, что человек лежит.