След «Семи Звезд» - стр. 47
Ноготь Варсонофия отчеркнул следующие строки:
– Ишь ты, как складно, – похвалил владыка. – У меня так не выходит. И вот что еще скажи мне, вьюнош. Зачем это они закапывали в землю волчью голову?
– Мню, чтоб навести порчу лютую, святый отче, – ответствовал Иван. – В латынских деревнях был обычай привешивать над дверьми волчью морду, чтоб уберечься от сглазу.
– Ага… – призадумался предстоятель, повесив голову на грудь и надолго замолчав.
Барков даже подумал, а не заснул ли часом достойный ученый пастырь. Но нет. Вновь поднял на него глаза и повел разговор о том, зачем, собственно, и явился к нему проситель.
– Ходатайство графа Кирилла Григорьевича я рассмотрел. И не вижу препятствий к его удовлетворению. Ступай в канцелярию, сыне, там тебе выпишут от меня грамотку к монастырской братии.
– И в Горний Покровский тоже?.. – быстро поинтересовался Иван.
– Почто пытаешь о той обители? – ответил вопросом на вопрос владыка и подозрительно прищурил на него око.
От доброты и следа не осталось на лице пастыря. Он весь как-то подобрался, сделался жестче.
– Так зачем тебе в Покровский монастырь приспичило? – уже более настойчиво спросил Варсонофий.
– Академику Тауберту стало достоверно известно о том, что в обители сей весьма ценные рукописи сохраняются. Среди них и несколько старинных летописей.
– Вона как, – произнес владыка, но по его виду было понятно, что не поверил столь простому объяснению. – Увы… Сейчас в обитель попасть невозможно. Пошесть[5] у них там какая-то завелась. Вот сестры и затворились до времени. Пока не пройдет…
В свою очередь, не поверил святому отцу и Иван. Неожиданно как-то напала хворь на монашек.
– Благословите, отче!
– Храни тебя Господь, сыне. Да не зарывай таланты. Умные да знающие люди Руси-матушке ох как нужны! Особенно в такую-то годину…
«В какую?» – хотелось вопросить поэту, но он сдержался. Понятное дело, не лучшие времена переживает империя. Третий год войны. Дороговизна. Хвори разные. Статочное ли дело: сама государыня болеет. А тут еще внутренние раздоры. Канцлера Бестужева под арест упекли.
И однако удивителен интерес преосвященнейшего отца к ворожбе да чародейству. И настороженность при упоминании о Гекате и Тисифоне – богинях, покровительствующих змеям. Кои и изображались-то с гадюками вместо волос.