След на мокром асфальте - стр. 5

– Забавная фигура, – заметил Акимов, – чья-то дочурка?

Всезнающий Остапчук просветил:

– Ага, бери выше. Это, Серега, законная супруга вон этого товарища, Тихонова, который Верке подливает, справа.

– Тихонов, Тихонов, – повторил лейтенант, припоминая, – Евгений?

– Петрович. Что, встречались?

– Слыхал о нем. Я не знал, что он…

– Освобожден, ты хотел сказать? Да, досрочно.

Акимов присмотрелся.

Тихонов, значит. Фамилия его была известна еще до войны. Летчик, комбриг, участвовал в испытаниях предсерийных штурмовиков Ил‐2. Везде успевал: и избраться в депутаты, и работать испытателем, и главным инспектором, и поруководить летно-испытательной службой авиационной промышленности. Отправился на фронт, и на его счету было уже одиннадцать вылетов тогда, когда его отозвали. Он был нужен для работы над новыми штурмовиками. В декабре 1944 года Тихонов был осужден военным трибуналом за нарушение режима секретности и уволен из армии. Интересно, знает ли Вера, кто ей стаканчик подносит? Хотя дамочкам на это плевать.

Освобожден, значит. И, судя по тому, что живет тут, в поселке Летчик-испытатель, он восстановлен во всех правах. Теперь выясняется, что и женат, хотя не особо похож на счастливого супруга. Хотя он и на летчика не тянет – сутуловатый, худощавый, лицо как у утомленного жизнью высоколобого профессора, глаза, точно у старой дворняги, умные, под набрякшими веками, и углы рта уже висят, как шнурки.

– Значит, из поселка товарищ? На какой даче он живет?

– Работать надо с населением, а не варежкой торговать, – по-свойски нахамил Остапчук, – но, по правде говоря, и дачку ему недавно выделили.

– Который дом? – поинтересовался Сорокин.

– Угол Пилотной и Нестеровской, дом три. Дача, которая долго пустой стояла. Вот теперь эта заноза там и хозяйничает… – и, поколебавшись, твердо добавил: – Дура. А еще очки надела. Точь-в-точь как эта трибуна – прилично смотрится только потому, что вся разряженная, а внутри – дрянь всякая, наспех сколоченная.

– Да ты философ! Люди недавно здесь проживают, а ты уж так проник в суть вещей, – усмехнулся капитан.

Саныч насупился, но от своего не отступил:

– Непорядочная женщина. Муж с утра отбывает – замечу, на служебной машине, а она шасть в их личную «Победу» – и ну кататься по поселку, курей давить. Сама сова совой, конца клюва своего не видит. Небось и треснет для храбрости.

– Что же муж? – поинтересовался Акимов.

– Ты-то больно жене возражаешь?

– Я муж ответственного работника. А она – жена ответственного работника, к тому же он и старше. Сделал бы внушение, ключи отобрал.