След крови. Шесть историй о Бошелене и Корбале Броше - стр. 25
– Судя по запаху, твои собаки не просто разнюхали этот самый мешок.
Псарь нахмурился:
– Мы подумали, что будет лучше скрыть наш запах, сударь.
Гульд шагнул ближе и тут же попятился.
«Худ меня побери, похоже, не только собаки извалялись в той рыбе!»
Он уставился на псаря.
Тот отвел взгляд, облизывая губы, и зевнул.
Из гостиной донесся голос Субли:
– Опять эти голуби! Расселись прямо у нас над головой, на карнизах, гадят в водосточные трубы – сделай хоть что-нибудь, Эмансипор! А теперь еще и… ох, храни меня Солиэль!
Визгливый голос жены проникал во все закоулки дома, и нигде от него не было спасения.
«Ничего, теперь мне уже недолго терпеть осталось, скоро уеду…» – утешал себя Эмансипор, понимая, что пребывает в дурном настроении из-за того, что не выспался и здорово перебрал накануне, зная, что нечестно поступает по отношению к своей несчастной жене, – прекрасно осознавая все это, но не в силах остановить поток темных мыслей. Риз помедлил, разглядывая в жестяном зеркале смутное изображение своего изборожденного морщинами лица с налитыми кровью глазами, а затем вновь начал обрабатывать бритвой щетину.
На чердаке хныкали дети, эти спиногрызы скреблись и чесались так громко, что он слышал каждое касание грязных ногтей о кожу. Их отправили из школы домой, у обоих обнаружилась чесотка. Неудивительно, что жена была мрачнее тучи. Тут требовался алхимик – а это немалые деньги, – не говоря уже о моральной стороне дела. Чесотка – какой позор! Отвратительно пахнущая кожная плесень – проклятье уличных собак и беспризорников – вторглась в дом Ризов, оскверняя их положение в обществе, подрывая престиж и насмехаясь над их гордостью. Теперь, даже если отнести в храм Солиэль целый горшок золотых монет, уже все равно ничего не исправить.
Субли даже не сомневалась, откуда взялась эта зараза, и настойчиво твердила:
– Голуби, Эмансипор! Прогони их немедленно! Слышишь?
Утром настроение у нее было намного лучше. Она довольно неумело пыталась скрыть потрясение, вызванное известием, что муж столь быстро нашел работу, и еще более неумело – алчный блеск в глазах, когда он объяснил, какое жалованье ему положили. В награду Субли пока не сунула ему в руки метлу, выгнав на грязный, заваленный мусором и кусками сланца двор расправляться с голубями. Она даже позволила Манси лишний час поспать, прежде чем начать в ужасе рыдать над бесславным возвращением детей от наставника.
Теперь они могли позволить себе алхимика. Могли даже позволить себе перебраться поближе к школе, в более приличный район, полный достойных людей, до сих пор не встречавшихся в изобилующей драматическими подробностями жизни Субли.