Славься, Кей! - стр. 4
Он мысленным усилием вдавил изображение клавиши.
– Есть импульс! – отреагировала искин.
Когда-нибудь в стену с разбегу врезались?
Холод. Искры в глазах. Воздух разом исчезает из легких, в глаза ненадолго приходит темнота. А потом – ошпаривает все тело, будто кипятком. Даже мозги, такое впечатление, вскипают. Во рту ощущается железистый привкус крови.
На вирт-консоль вывалился немаленький такой список повреждений его организма. Оранжево-желтый, иллюстрирующий цветом серьезность повреждений Сверху, от оранжевого, вниз, до желтого. Солидно. Потом. Все – потом!
Сейчас – сосредоточиться! И – раз!
– Импульс!
Бац! Ко всем прочим ощущениям добавилось ощущение чего-то, что течет по подбородку. Он приказал себе на этом не зацикливаться.
– Пилот! «Видари-семнадцать» прислал расшифровку траектории. Отклонение – ноль-ноль-один. Недостаточно. Ориентировочно, требуется не менее десяти импульсов. До столкновения – сто девяносто секунд. Настаиваю на эвакуации экипажа.
Послышался новый голос. Мужской. Без лишних эмоций, но уверенный, спокойный и веский:
– Капитану Лиош-9511! Говорит адмирал Эвелин ни-Ровено. Сообщаю для протокола: мною отдан приказ о снятии замков с главных калибров кораблей охранения. В случае сохранения траектории буду вынужден приказать атаковать борт Лиош-9511. Как принимаете, капитан?
– Я не капитан. Я практикант… Ваше Высочество.
Несмотря на шепот, его все-таки услышали:
– Прости, сынок. Но согласно Уставу, капитан теперь ты – по сообщению твоего искина, других живых на борту нет… соболезную.
– Принимаю нормально.
– Бить будем гравипушкой. Четвертью мощности. Будут шансы, сынок… держись.
Он снова не слушал. И – раз!
– Импульс!
Бац!
Орать от боли он начал после пятого импульса.
После девятого – перестал чувствовать боль.
После одиннадцатого уже не слышал и не видел. Даже через нейрошунты. Только подумал: «одиннадцать раз убить себя об стенку… крас-с-савец!» И даже успел удивиться – в чем юмор этого факта? Что смешнго?
На этом, собственно, потерял сознание. И умер.
Обидно умирать вот так – синее небо, прозрачнейшая вода спокойного океана, яркое слепящее солнце тропической зоны, крики чаек… И белый борт уходящей яхты где-то в двадцати кабельтов. И миль сорок до берега. Морских миль. И почти полное отсутствие судоходства в этом районе.
Какой же я дурак! Какой же дурак! Надо было сразу обратить внимание, как этот козел смотрел на Ленку! Сразу! А ведь он с самого начала мне не понравился! Как же я умудрился к нему спиной повернуться-то, а? Ой, дурак! Ой, дурак! Ленка же сейчас в нашей каюте… в чем мать родила… Неужели ему, суке, мало девчонок-туристок на берегу? Они ж там все бешенные и голодные до этого дела! Хотя, да, у моей Ленки такая внешность… Дома, в северных широтах, мужики куда спокойнее реагировали, а тут… горячие южные парни, мать их, стаями вились!