Славгород - стр. 49
– Моя очередь тебя спасать, умолкни! – Переходя почти на рык, Гриша старается осторожно усадить дурную на бортик ванной, чтобы умыть ей лицо рукой, а не топить, как котенка, в раковине. Ильяна кричит кошачьим визгом так, что закладывает в ушах. – Да не вертись ты!
Ильяна упирается в Гришу ногами и хорошенько отталкивает ее, впечатывая в крепко закрытую дверь. Сама валится в чугунную ванну, на удивление даже не ударяясь ни головой, ни спиной. Фыркает, роняя на себя кусок хозяйственного мыла, и беспомощно мяукает, когда застревает каблуком в решетке полки для мочалок. Такой приблуды для мытья, как у этого преступника, Гриша не видела никогда – в их общаге обычный, пластиковый, с маленькой неудобной головкой, пожелтевший от времени. Тут же – неведомая вещь! – большая плашка с дырками под потолком, которая грубыми наждачными руками начищена до блеска. Хоть устройства Гриша не знала, включить все же смогла – и на Ильянину голову дождем полилась холодная вода.
Та пронзительно взвизгивает, и Гриша с довольным видом упирается руками в бока. Вода быстро мочит ее темные волосы, смешав светлые пятна с общей копной, а тушь уже течет по подбородку. Не удивительно – Ильяна выскребет ее щеточкой из баночки, предварительно смочив слюной – о какой уж тут стойкости речь! Несмотря на достаточно неприятную ситуацию, глубоко внутри Илля благодарна Грише за то, что она ее отрезвила. Но очень-очень глубоко внутри прячется эта благодарность.
– Да как ты смеешь вообще! – тихо и зло говорит Ильяна, сверкая суженными зрачками из-под потока черной воды. – Дрянь…
– Знаю, – спокойно отвечает ей Гриша, умываясь той же водой, которая не успевает упасть вниз. Царапины неприятно щиплют. Рука не унимается. – Но ты первая начала. Я лишь хотела выдернуть тебя из толпы.
– Нечего было меня трогать! Я бы сама справилась!
– Папочке тоже так сказала? Когда приперлась сюда без спросу?
Ильяна давится – то ли водой, то ли воздухом. Дергает за шланг, отрывает его от лейки и направляет бурную воду прямо Грише в умытое лицо.
Такие они выходят из ванной в кухню – босые, мокрые, злые. С волос, несмотря на все старания полотенец, капает вода. Они растеряли половину своих вещей – обе в майках, потому что одежда промокла и холодит. Вид девушек Герасима очень смешит. Сизый, сидящий за столом и уплетающий борщ, тупится, смущенный, в кусок хлеба.
Не любит Герасим недосказанности, есть за ним такой грех – сталкивать всех нос к носу.
– Поболтали по душам? – добродушно интересуется он, а после указывает на только что разогретую кастрюлю с варевом, если судить по довольному лицу поевшего, достаточно вкусным. – Борщик будете? На мясе. Настоящем.