Славгород - стр. 31

Вэл Зильберман, как это иногда бывает, позвякивает своей старой закалкой. Он живет чужой жизнью, давно истратив свою настоящую, данную такими же покорными родителями-хортами, как и Рыкова. Когда-то он тоже стоял перед выбором в свои тридцать пять – и правильно сделал, что выбрал жизнь. Ильяна и представить не может, что было бы с ними, если бы Вэл стал очередным прахом в подвале института Брюхоненко. Сергей Брюхоненко, кстати, делал здесь с ними то же самое, что со своими живыми головами, отделенными от собачьих тел – его тоже заперли здесь за какие-то шпионские взаимодействия с американскими спецслужбами. Потом убили пациенты, обезумевшие – они соглашались на эксперименты ради еды. Да и сейчас эта практика жива, нужно же как-то гибридов до конца изучить.

– Ты невыносимый дед.

– Еще не дед, – стреляет он глазами, поправляя серебристые от седины волосы, – да и не хотелось бы.

У них простой семейный устав: не приводи новую жизнь в мир, пока сам с собой не разберешься. Поэтому вместо обыкновенной женитьбы, рождения детей и продолжения работы на заводе Валерий Серебряков выбрал торговать наркотиками, перестреливаться с плохими парнями и развивать влияние преступного сообщества на жизнь Славгород. Теперь Ильяна вынуждена терпеть нравоучения от просроченного на двадцать лет хорта, который сумел избежать смерти.

– Я просто хотела провернуть ту же аферу, что и ты, – немного запоздало, но Ильяна старается оправдать свою жестокую настырность. «Никому бы не понравилось, если бы к нему лезли прямо перед самым гробом», – скажет он.

– Вечно у тебя какие-то аферы, Илюша. Никому бы не понравилось, если бы к нему лезли перед самым гробом, – блещет предсказуемостью Вэл, уставившись в дорогой сердцу экранчик, чтобы избежать жгучего взгляда дочери. – И мой опыт тут ни при чем.

– Но у нас есть готовый план действий! Я бы не лезла, если бы не знала, что могу помочь!

– Ильяна ловит молчаливое осуждение от отца. – Это только потому, что она из милиции?

У балий куда более прозаичный метод отбора. Они либо годятся для обслуживания людей, то есть красивы и чрезмерно эмпатичны, либо не имеют никаких перспектив. Пусть отец и не допустил, чтобы жизнь Илли докатилась до распределения, сама она прекрасно осознает: помогать – это призвание. Она – всего лишь брошенный на улице котенок, которого подобрал влиятельный мужчина и вырастил в хищную рысь; но если бы она так и осталась там, на помойке, она либо умерла бы, либо помогала людям через раздвигание ног. Что тут скажешь? Ее вид создали для ублажения потребностей, а они бывают всякие. В разговоре с Гришей Илля не стерпела и упомянула меньшее из пережитого, но с женщинами подобное случается постоянно, даже несмотря на то, что чьи-то отцы не расстаются с пистолетом.