Сладкая жизнь, или Как соблазнить принца - стр. 33
Одна из причин лежала на поверхности, но нашла я ее далеко не сразу. Помог разговор Вентора и Гальбиса.
- Ты чего такой мрачный? – спросил Вентор, загружая в печь очередную партию хлеба.
- Меня бросила Иммера, - ответил тот, остервенело начищая противень.
- Бывает. Давай после работы выпьем по кружке?
- А что, это поможет? – хмыкнул Гальбис.
- Нет, конечно. Но хоть немного повеселее станет.
Вот же! Повеселее!
Повеселее может стать от алкоголя, от секса и от сладкого. Механизм, в принципе, один и тот же: вырабатывается гормон дофамин, повышающий настроение. Глюкоза не только служит источником энергии, но и дает иллюзию счастья с помощью дофамина и серотонина. Съел конфетку – доставил организму порцию энергетического сырья, за что получил в награду пусть короткую, но эйфорию. А заодно стимул к поеданию следующей конфетки. И рецепторы у большинства людей по этой же причине заточены на то, что сладкое – это вкусно. Вот так и образуется сахарная наркомания – как побочный эффект стремления тела к самосохранению.
Однако уязвимость перед этой зависимостью у всех людей разная. Кто-то заедает сладким все горести, а жизнь без него превращается в урановые рудники. Для кого-то сладкое – это просто вкусно, но не более того. А кто-то вообще его не любит. Похоже, у людей этого мира склонность к сахарной зависимости была гораздо меньше, чем у наших. Вкусно – да, приятно – да, но не «полцарства за шоколадку».
Значит, ставку я могла делать лишь на вкус и дешевизну. Но мы и так торговали сладостями по себестоимости, вытягивая выручку только за счет хлеба. Опустить цену еще ниже – работать в убыток. Заменить дорогие компоненты на дешевые – заметно ухудшить вкус или внешний вид. Да особо и нечего было заменять: для основных ингредиентов аналогов не имелось.
Если ты защищаешь жизнь – свою или близких, сражаться надо до последнего. Во всех прочих случаях наступает момент, когда стоит сесть и задуматься: а имеет ли смысл продолжать борьбу? Иногда разумнее отступить, сохранив нервы и деньги, не говоря уже о времени – невосполнимом ресурсе. Я дала себе срок до весны. Если за оставшиеся месяцы перемен к лучшему не наметится, тогда полностью переключимся на хлеб и сладкие пироги.
Катриссу это мое решение огорчило, но, подумав, она согласилась. При всей восторженности здравого смысла ей было не занимать. Да и денег хотелось, ведь Халдор платил намного больше.
У нее хотя бы появилось утешение – наметившийся роман с Вентором. Пока они лишь обменивались пылкими взглядами и острыми шуточками, но я не сомневалась, что дело на мази. У меня в личной жизни подвижек не было. Гальбис страдал по бросившей его подружке, да меня он и не интересовал. Оставались лишь дежурные мечты о своем прекрасном незнакомце. Я даже пыталась придумать ему имя и биографию, но не получалось – ничего не ложилось на образ. Так и остался он в моих фантазиях безымянным и без прошлого. Впрочем, меня это даже устраивало, и я не так уж хотела встретиться с ним снова наяву.