Сладкая опасность - стр. 25
– Хорошо! – Ее яростный шепот оборвал мои бесцеремонные уговоры, и в трубке настала гробовая тишина. На несколько секунд мне показалось, что Марна разорвала связь. – Так и быть, расскажу тебе одну вещь, которую знаю от него самого. На прошлой неделе он мне сознался, что у них в студии есть одна женщина, которая всё время набивается на разговор с ним, а он эти попытки игнорирует. Знаешь почему? Потому что это хорошенькая миниатюрная блондинка, к тому же ее зовут Анной. Очевидно, она напоминает ему о тебе.
Ее слова царапали меня изнутри.
– А что он еще говорил?
– Ничего. Больше я из него ни слова не вытянула, правда. Он и об этом-то мне рассказал только потому, что я к нему привязалась во время вечеринки, когда он был под кайфом.
– Под кайфом?
Мое сердце пустилось вскачь. Что он делал? Что-то курил? Нюхал? А мне-то что до этого, почему я дрожу всем телом? В последнее время у меня усилилась тяга к наркотикам. Вечеринок с наркотиками мне по большей части удавалось избегать, потому что демоны, к счастью, считали моей специальностью алкоголь, но не так давно я стала видеть сны о том, чтобы сдаться, и пусть всё идет своим чередом. Забыть об осторожности, об ответственности, ни о чем не думать… вместе с Каиданом… При этой мысли у меня вырвался сдавленный стон. Марна вполголоса выругалась.
– Возьми себя в руки. Я не должна была тебе этого говорить. – Она вздохнула. – И он вовсе не всегда такой. В тот вечер рядом с ним кружил шептун, потому-то он не мог сказать «нет», когда ему предложили наркотик.
Упоминание о демоне-шептуне отрезвило меня.
– Как ты думаешь, что с ним происходит? – спросила я Марну. – Он не хочет со мной говорить.
– Я думаю, у него шарики за ролики заскочили. Ты-то, понятно, хочешь верить, что он испытывает к тебе те же чувства, что и ты к нему, но что, если это не так? Я его очень люблю, и всё-таки он чудной. На него не угодишь. Я говорю это тебе для твоего же блага… – До чего же больно было слышать ее сочувственные интонации! – Отпусти его, дорогая. Если уж он что вбил себе в голову, то его не собьешь. Считай, что он для тебя потерян.
Потерян. Хриплый вздох застрял у меня в горле.
– Мне пора, – сказала Марна. – Вот-вот проснется Джинджер.
– Береги себя, – прошептала я.
– А ты себя, – тоже шепотом ответила она.
Мне хотелось прорыдаться – так, чтобы подушка промокла насквозь, – но глаза оставались сухими. В итоге я сползла на пол и, опустившись на колени, рыдала в подушку без слез. Я и сама знала, что должна отпустить Кая, раз уж он меня оставил, и все же рана, которую нанесли мне слова Марны, пульсировала как свежая. У меня никогда не будет того, что я хочу. Я пыталась с этим смириться, понимая, что когда-нибудь появится нечто, более значимое, чем моя жизнь с ее тревогами. И вот – свершилось. Но мне никогда не приходило в голову, что дело моей жизни будет сопряжено с такими муками и болью потери.