Сладкая месть - стр. 12
– Сонь. Поговорить нужно.
С извинениями, небось, пришла!
Правильно. Сначала нужно вытрахать всю душу, выпить кровушку, морально удовлетвориться, а затем уже и мозгами пошевелить, «мол зачем же я с ней так грубо, она ведь, как никак, мой отпрыск».
Нормально ведь по душам поговорить нам не свойственно.
– Я… не хотела говорить… Не хотела тебя расстраивать… Но всё же придётся.
Раздражающий дверной скрип, и впотьмах показался силуэт моей мамы.
Застыла в проходе, не решаясь войти. А я внутренне сжалась, понимая, что траханье на сегодня ещё не закончилось.
– Виктор звонил. Я не хотела тебе говорить, не хотела расстраивать… – продублировала ещё раз, будто я дурная, или глухая в придачу, – Но он сейчас ведёт дело… ты понимаешь какое… – жевала слова, переминалась с ноги на ногу, – В общем, в крови Давида и его так называемых братьев обнаружили наркотики. Братьев! Он назвал своих дружков-бандюганов братьями. Ты понимаешь, что это значит? У них секта. Наркоманов, головорезов, беззаконников!
– Ложь! Бред это все! Он не такой! Мой Давид и мухи бы не обидел без весомой причины! – вскочила с кровати и зашипела, срывая голос до хрипа, – Суд уже начался? Правда? А почему мне ничего не сказали! Я имею права находится там! Я его девушка! И он отец моего ребёнка!
– Это плохая идея, девочка. Твой псих невменяемый, увидит тебя и его пристрелят… за попытку совершить убийство в зале суда. Лучше не дразнить зверя, поверь. Вы всё равно больше никогда не встретитесь. Скорей всего, его отправят в колонию строгого режима, в другой город.
– Боже! Мам! Пожалуйста! Скажи, ГДЕ ОН? В каком СИЗО их держат??
– Не могу. Не скажу. Он возненавидит тебя ещё больше. Этот конченный психопат и наркоман! Он орал на весь зал, что убьёт тебя! Угрожал страшной расправой тебе и всей твоей семье… Мне очень страшно, доченька. За тебя, за нас, за Виктора. Нажили себе врагов. – Рычала, как бойцовская собака за секунду до того, как вцепится в глотку противнику, а воздух в комнате пропитался тошнотворным запахом спирта.
Она выпила.
И, в последнее время, зачастила с выпивкой и табаком.
От этого зловония к горлу подскочила тошнота.
Больше я не стала ее слушать. С угрозами, мол, если не прекратит скандалить, то я сбегу – вытолкала в коридор.
Милостыни от мамы с её пустословом трахалем ждать, что снега в июле.
В тропиках.
Дождавшись утра, наконец, позвонила Карине.
До этого момента мой телефон, с посаженной батарей, валялся на полу под кроватью. Плюс ко всему, после капельниц, в больнице сил на общение со всем уже не было. Мне было настолько плохо, что хотелось погрузиться в вечный сон, или потерять память. А ещё лучше, навсегда стереть из жизни последнюю неделю моего безрадостного существования.