Слабая женщина, склонная к меланхолии - стр. 38
На вокзале к младшему подошли четверо парней лет по двадцать пять. Старший решил: все, сейчас братишку повяжут. Но парни повели себя дружелюбно, пожали младшенькому руку, похлопали по плечу, взяли у него сумку, все вместе вышли из здания вокзала, смеясь и о чем-то болтая. Младшенький перестал вертеть головой, снял черные очки, тоже болтал и смеялся. Старший пошел за веселой компанией, на ходу прикидывая, что делать, если все они сейчас сядут в машину и уедут неизвестно куда. Увидел двух милиционеров у входа, решил уже обратиться к ним, но тут веселая компания в полном составе свернула от входа налево, и он опять чуть не потерял из вида младшего брата. Кинулся вслед за компанией, заметил, что ни в какую машину никто не сел, все гурьбой шли через площадь, в проулок между левым крылом длинного вокзального здания и старым жилым домом. Несмотря на ранний час, народу возле вокзала было много – и на привокзальной площади, и на троллейбусной остановке, и в том проулке. Поэтому он пошел за компанией, постепенно подходя все ближе. Собирался догнать, поравняться, оглянуться, удивиться и сказать что-нибудь вроде: «О, привет! Сто лет тебя не видел. Как жизнь?» А потом – по обстоятельствам. Эти четверо – не противники, если у них нет оружия. Да если даже есть – все равно не противники.
Компания свернула за левое крыло здания вокзала, он прибавил шагу, свернул следом – и почти наткнулся на высокий забор из серого шифера. Повертел головой, заметил пролом в шиферном заборе, торопливо направился туда. За забором были железнодорожные пути, свалка слева прямо рядом с путями и мост справа над путями. Компания шла к мосту. Младший брат шел в центре компании. Один из парней отстал, полез под куртку, под мышку, потом – в правый карман куртки, что-то вытащил, стал деловито вертеть в руках. Глушитель на ствол навинчивал. Но это старший понял только тогда, когда убийца спокойно, как в тире, поднял руку с пистолетом…
– Пашка, ложись! – заорал старший брат и прыгнул вперед.
Пашка вздрогнул, оглянулся – и стал падать. И убийца стал падать – старший брат в прыжке сбил его на землю, сломал его, наверное, даже убил, но сейчас он думал только о том, что – поздно. Пашка все падал и падал, и смотрел виноватыми глазами, и медленно открывал рот, будто хотел что-то сказать, или воздуха ему не хватало, или он просто удивлялся… А те, которые были рядом с ним, одинаково ощерились и одинаково полезли под свои одинаковые куртки, и тогда он понял, что их обязательно надо остановить, вдруг Пашка еще живой, вдруг его можно спасти, а если их не остановить – они его убьют. Двух, которые первыми выдернули пистолеты из-под мышек, он остановил сразу. Они не были ему противниками, даже с пистолетами. Тем более что оба они собирались стрелять сначала в Пашку. Так ему показалось, потому что оба они, уже с пистолетами в руках, оглянулись на Пашку. Прыжок, удар ногами – по одной ноге на каждого, – и оба отлетели к опоре моста, впечатались в бетонную поверхность спинами и затылками, мешками свалились на потрескавшийся асфальт. Третий, который нес сумку, удирал вдоль путей. На бегу обернулся и два раза выстрелил. Споткнулся, чуть не упал, выронил пистолет, но подбирать его не стал, побежал быстрее. Он бы его догнал, конечно. И сбил бы с ног, и поломал бы, и даже, может быть, убил бы. Но тут младший брат тихо сказал за спиной: «Сережа». Он не стал догонять того, с сумкой. Пашка был живой. Ему нужна была помощь. Он сел рядом с ним на землю, положил его голову к себе на колени, вынул телефон и долго пытался вызвать «скорую помощь». Наконец дозвонился. Не знал, как объяснить, куда надо ехать… Рассказывал, что это за левым крылом вокзала, где шиферный забор. Его спрашивали, какой вокзал он имеет в виду. Он сказал, что железнодорожный. Его спросили, знает ли он, сколько в Москве железнодорожных вокзалов. Он сказал, что это не в Москве. Ему сказали все, что о нем думают, и повесили трубку. Как вызвать местную «скорую помощь», он не знал. Он сидел на земле, смотрел, как тот, который удрал с сумкой, садится в маленькую спортивную машину, раскрашенную под божью коровку, и уезжает. Думал, почему не появляется милиция. Тот, который уехал на божьей коровке, стрелял два раза. Вокзал рядом, там полно милиции. Выстрелы должны были услышать. Милиция должна появиться быстро. И вызвать «скорую». И тогда Пашку спасут.