Сквозь зеркала и отражения - стр. 2
– Баня ближе к вечеру, сейчас уху заправлю.
Журавлев кивает, пристраивая удилища под навес. Не получается. Бьют по спине, когда отворачивается. Махнув рукой, идет к Архарову, который, присев на бревно, на камне режет щучьи головы. Журавлев на какое-то время застывает, наблюдая за процессом. Вид крови задерживается в его глазах тревожным восторгом. Вздрагивает головой, отвлекаясь, и, присев к рюкзаку, достает из него водку.
– А еще диалоги… это, брат, сейчас тренд. Чем больше болтовни в тексте, тем лучше. А у тебя их почти нет. Будто слет глухонемых. Понятно, что герои твои диковаты, но не совсем же неандертальцы. Вот и пьют, и бабьем не брезгуют, но все это в какой-то удушливой немоте. Гаркают, как допотопные: нож там передай, заходи на медведя. Тебе надобно их разговорить. Пускай поплачутся, что ли… поматерятся… поюморят… Чем причудливей и витиеватей, тем лучше заходит. Да и объем так набирать легче. Пару вводных абзацев, пятьдесят страниц болтовни – и вот тебе повесть. Так сейчас в основном и пишут. Люди же прежде всего в Интернете обитают, а там сплошное соревнование – кто красочней спиз…нет.
Журавлев, разлив водку, передает кружку Архарову. Тот, обтерев о траву нож, кидает рыбьи потроха в костер. Шипение вскипающей крови.
– Давай, брат, за природу. Где мы, кстати?
– Нигишламбское.
– Нигиш… как, мля?
– Ни-гиш-ламбское.
– Короче, вот за то, что ты назвал. Красиво у вас тут… Умеешь передать… Меня-то, честно говоря, день на третий в таких вот местах подташнивать начинает. Слишком просторно и свежо. А мне, брат, смог и пробки подавай. Надо и тебя в столицу затащить. Чтоб надышался. Городская проза всегда лучше продается. Подумай над сюжетцем, как один из твоих леших в город попадает. Кто кого поломает, а?! Кто кого?!
Архаров выпивает, вытянув руку в сторону и ладонью нащупывая первые дождевые капли. Журавлев шумно занюхивает луковым пером, присматриваясь к Архарову и разгадывая его беспокойство.
– В доме укройся, сильно польет, – говорит Архаров, водружая котелок с ухой на осиновую рогатину над костром.
– Думаешь?.. Вроде и не каплет.
Архаров набрасывает на плечи дождевик, и начинается основной дождь.
– А ты как же?! – перекрикивает ливень Журавлев, напоследок замахивая водку и семеня к веранде.
– Нормально! Доварю! – отбрехивается Архаров, подбрасывая в шипящий огонь чурки потолще.
Он тихо улыбается, помешивая уху деревянной ложкой, и с удовольствием курит, прикрывая сигарету козырьком пальцев. Какое-то время тихо. Только перестук дождя по крышке котелка и дну перевернутой лодки. Журавлев потерянно прохаживается взад-вперед по веранде дома, в метрах пятнадцати от костра. Заметно, что он доискивается взгляда Архарова, ждет, когда тот обернется. Архаров не оборачивается, и Журавлев преодолевает дождь с веранды.